Абхазские сказки и легенды
Шрифт:
Покамест он ждал паромщика, подошли двое местных крестьян, переправляющихся на тот берег. Подошел и паромщик, и все влезли на паром. Паромщик багром оттолкнулся от берега, и паром пошел вперед против течения, порывисто дергаясь.
Узнав, что Махаз едет в город, паромщик попросил его привезти ему новый замок. Махаз отвечал, что боится, что дело, по которому он едет в город, может его надолго там задержать.
— Что за дело? — спросил паромщик. Они уже были на середине реки, и шум реки заглушал голоса.
— Дело маленькое, — крикнул ему в ответ Махаз, — да больно хлопотное!
Больше паромщик не стал у него
Давным-давно, когда сестра его выходила замуж за парня из Мухуса, он, Махаз, ехал в числе сопровождающих невесту. Они подъехали к переправе и убедились, что паром стоит на том берегу, а паромщик неизвестно где пропадает. И тогда Махаз слез с коня, влез на столб, на котором держался стальной трос, перекинутый через речку, и, не обращая внимания на крики сопровождающих, — особенно кричала сестра, — бесстрашно перебирая руками, перебрался через Кодор и, спрыгнув на том берегу на землю, оттолкнул паром и подошел на нем к другому берегу. Целый месяц после этого у него болели ладони, стертые стальным тросом.
Когда Махаз вошел в село Анастасовка, автобус, отправляющийся в Мухус, уже наполнялся пассажирами. Он взял билет, влез в автобус и сел на свое место. Всю дорогу до Мухуса он думал, не зайти ли ему к сестре увидеться с нею, а уже потом браться за свое дело, или же не стоит. В конце концов, он пришел к мысли, что не стоит растравлять сестру этой ненужной встречей. И так ей предстоит многое пережить, когда он сделает свое дело.
От автобусной остановки в Мухусе он прямо пошел в сторону магазина, где работал Шалико. Магазин стоял на углу, и поэтому Махаз мог издали следить за ним. Он остановился метрах в тридцати от магазина и стал наблюдать за ним. Он увидел несколько раз мелькнувшего за прилавком Шалико — заведующего магазином. Махаз знал, что после закрытия магазина заведующий обычно остается там: то ли подсчитывает выручку, то ли еще какими-нибудь делами занимается.
Он решил встретиться с ним в этом промежутке, когда уйдут продавцы, а он еще будет в магазине. Если же он уйдет вместе с продавцами, Махазу придется сходить к нему домой и там с ним рассчитаться. Это было довольно неприятно, потому что там — жена и дети. Он был уверен, что найдет способ остаться с ним с глазу на глаз, но все равно было неприятно.
У прохожих Махаз узнал, что до закрытия магазина оставалось еще больше часу, но он решил никуда не уходить, а дожидаться закрытия на этом месте. Мало ли что… Вдруг они вздумают закрыть свой магазин раньше времени.
Шалико не мог понять, почему у него весь день какое-то неприятное настроение, хотя дела шли, как никогда, хорошо. Позавчера он получил двадцативедерную бочку меда, которую рано утром открыл вместе со старшим продавцом и, взяв из бочки четыре ведра меду, влил туда столько же воды. После этого они целый час размешивали тяжелое густое месиво, пока вода полностью не растворилась в меде.
И что же? Два дня шла оживленная торговля медом, и покупатель-дурак стоял в очереди и только похваливал мед. И надо же, чтобы именно сегодня, когда мед в большой бочке кончился и он велел продавать чистый мед, те самые четыре ведра, взятые из бочки, именно к этому меду придрался какой-то покупатель, говоря, что мед, видите ли, горчит.
Эта незаслуженная придирка
Младший продавец, когда начали продавать мед из запасной бочки, видно, кое о чем догадался. Шалико его не посвятил в эту операцию, чтобы не делиться с ним: молод еще, пусть поишачит. Но, видно, тот кое о чем догадался, потому что весь день ходил надутый, и Шалико думал, что именно это ему портит настроение. Шалико никак не мог решить — заткнуть ему рот парой тридцаток или не стоит унижаться? «Не стоит, — наконец решил он. — Пусть с мое поишачит, а потом будет в долю входить…»
Год тому назад арестовали прежнего заведующего этим магазином, где Шалико работал старшим продавцом. Внезапная ревизия обнаружила в магазине мешок бесфактурного сахара, который тайно через доверенных людей переправлялся к ним с кондитерской фабрики.
Шалико был тогда в торге, и его успел предупредить один человек из торга, что у них вот-вот будет ревизия и он должен об этом сказать своему заведующему. Но Шалико нарочно не спешил в магазин. Когда через час он пришел туда, там уже вовсю шла ревизия, которая этот бесфактурный сахар обнаружила.
На суде заведующий все взял на себя, и остальных продавцов не тронули, самого же Шалико через некоторое время назначили новым завмагом.
Он испытывал некоторые угрызения совести за «проданного» заведующего, но утешал себя тем, что этот заведующий в последнее время так много пил и так неосторожно себя вел, что рано или поздно все равно бы сел сам и мог всех потащить за собой.
За этот год он дважды давал по пятьсот рублей жене бывшего завмага, оставшейся с двумя детьми. Она горячо говорила, что обо всем написала мужу и что тот никогда не забудет о помощи, которую оказал Шалико своему бывшему заведующему.
Так обстояли дела Шалико в тот день, когда пастух караулил его, стоя недалеко от магазина.
Кстати, в этот же день он узнал еще одну приятную новость, которая на некоторое время победила его нехорошие предчувствия. Сегодня, зайдя в торг, он столкнулся с другим заведующим магазином и тот, наклонившись к нему, лукаво шепнул:
— Наш монах раскололся…
— Что ты! — удивился Шалико.
— Точно! — кивнул ему коллега.
Он рассказал, что новый инспектор, который работал у них около двух месяцев и которого все боялись, потому что он не брал взяток, пожаловался их общему знакомому, что его в торге обижают. Выяснилось, что он взяток не брал, потому что боялся напороться не на тех людей, а ему не давали, боясь, что он из тех, которые не берут взяток. Недоразумение это, оказывается, благополучно разрешилось.
Все шло как надо, и сейчас, после рабочего дня, сидя в помещении склада и пересчитывая дневную выручку, которую собирался сдавать в банк, он подумал: «Вот — вещь, которой можно заткнуть любой рот и любую дыру…»
Он вложил деньги в специальную сумку, но не успел ее запломбировать, когда услышал осторожный скрип отворяющейся двери. Сперва у него мелькнуло в голове, что это кто-то из продавцов, что-то забыв в магазине, вернулся, но потом, увидев незнакомую фигуру в дверях, подумал, что это грабитель, и положил руку на тяжелые пломбировальные щипцы, лежащие на столе, за которым сидел. Незнакомая фигура продолжала стоять в дверях, и через мгновенье, узнав в ней пастуха Махаза, он побледнел.