Абиссинцы. Потомки царя Соломона
Шрифт:
Великий царь IV столетия Эзана оставил после себя большое число письменных свидетельств, первое из которых было написано параллельно на трех языках: греческом, южноарабском и геэз. Но его более поздние надписи – уже исключительно на геэз. Это показывает, что престиж данного языка возрастал, делая использование иностранных языков излишним. Эзана провозглашал себя повелителем Юго-Западной Аравии, хотя его записанные военные походы направлялись против повстанцев в пределах либо же на границах его собственного царства. Последняя его надпись повествует о завоевании нубийского царства Мероэ на берегах верхнего Нила, чье могущество совпало с могуществом Аксума, хотя эти два царства имели между собой мало общего и их контакты были весьма ограниченны.
Рис. 4. Две
Та же самая надпись представляет исключительный интерес, так как Эзана приписывает свой успех в битве не местному божеству «непобедимой Махрем», как было прежде, а «Небесному владыке» и «Владыке земному». Это важное изменение в содержании царской надписи указывает, хотя и с некоторой долей сомнения, на обращение царя в христианскую веру. Быть может, Эзана предусмотрительно полагал, что время для публичного оглашения по всему царству своего перехода в новую веру еще не настало – старые божества все еще сохраняли свой авторитет. Но обращение царя засвидетельствовано монетами, отчеканенными во время его правления: на ранних изображены полумесяц и диск, а на более поздних – уже крест; эти монеты на самом деле были одними из самых ранних во всем мире, несущими на себе этот христианский символ.
Сам процесс обращения описал Руфин, почти современный тому периоду римский историк. И есть все основания полагать, что его рассказ правдив по своей сути. Меропий, христианский философ из Тиры, отправился путешествовать в поисках мудрости, «имея вместе с собой двух маленьких мальчиков, его родственников, которых он обучал гуманитарным предметам». По возвращении из поездки при остановке корабля в одном из портов Красного моря Меропий и вся корабельная команда погибли от рук береговых племен. Далее текст гласит: мальчики были найдены под деревом, готовящими уроки к своим занятиям. Пощаженных милостью варваров, их отвели к царю. Одного из них, Эдезия, он сделал своим виночерпием. Другого, Фруменция, которого он считал мудрым и честным, назначил своим казначеем и секретарем. После этого они стали пользоваться большим почетом и любовью царя.
Фруменций постепенно достиг большого влияния, и, когда царь Элла-Амида безвременно скончался, оставив маленького сына (Эзана), его попросили принять на себя роль регента. В то же время он сделал все, что было в его силах, для распространения христианской религии, уже известной среди иностранных купцов, живущих в стране. Когда молодой Эзана достаточно повзрослел, для того чтобы взять в свои руки бразды правления, оба брата покинули царство; Эдезий возвратился домой в Сирию, где Руфин и услышал всю эту удивительную историю из его собственных уст. Фруменций тем временем отправился в Александрию, чтобы уведомить патриарха о том, что христианское стадо ожидает своего пастыря в далеком царстве Аксум. А Афанасий, позже избранный патриархом, и выбрал самого Фруменция – так как до этого он еще не был священником для возвращения в страну в качестве епископа. Там он и продолжил свою миссию, которая в конце концов была вознаграждена обращением самого царя. Сами абиссинцы называют своего посланника Абба-Салама (Отец мира). Имя их первого христианского правителя Эзаны позабылось в умах большинства, замещенное именами легендарных царей-близнецов Абреха и Ацбеха, но между историей и легендой нет серьезного противостояния.
Результатом рукоположения Фруменция патриархом Александрийским явилась, естественно, зависимость Эфиопской церкви от монофизитской церкви Египта – отношение, так до конца и не разорванное до 1958 года. Таким образом (теоретически) эфиопы приняли решение прежних Вселенских соборов в Никее, Константинополе и Эфесе, а также еретиков, Ария и Нестория, чьи правдоподобные изображения можно встретить в их церквях. Но вместе с армянами они отказались принять постановление собора в Халкидоне (451 г. н. э.), принятое и Западной и Восточной православными церквями.
Впечатляющие материальные достижения аксумитов, особенно в архитектуре, как и возведение монолитов (рис. 31–46), отражены в главе IV. III и IV столетия,
Выдающимся событием в абиссинской христианской истории было прибытие, ближе к концу V столетия, «девяти святых». Считается, что это ученые – сирийские монофизиты, изгнанные из своей родной земли после Собора в Халкедоне, ищущие убежища в стране, чья религиозная вера не противоречила бы их собственной. Именно они привнесли монастырский уклад (следуя правилам святого Пахомия) в Абиссинию. И именно они перевели Священное Писание с греческого на геэз. Они занимают существенное положение в местной агиографии, и некоторые их имена имеют отношение к известным монастырям. Так, например, Абуна За-Микаэль Арагави основал Дэбрэ-Дамо, где недоступная гора была, как говорят, впервые покорена им с помощью гигантской змеи.
Аксумиты были теперь настоящими христианами. Царь Калеб, правивший в VI столетии, и его сын Габра-Маскал описаны в истории как величайшие поборники веры, и останки их предполагаемых могил-часовен можно увидеть на вершинах холмов вблизи Аксума. Арабские владения абиссинцев потерялись, а с ними их контроль над морем. Затем до двора дошли новости о том, что Дху-Навас, иудаизированный царь Гимайара, начал яростно преследовать христиан из Наджрана (сейчас это территория Саудовской Аравии). Растроганный страданиями своих собратьев-христиан, чьи бедствия описаны в абиссинской поэзии более позднего века, Калеб в 524 году н. э. предпринял поход, чтобы оказать им помощь, а переправить войска через Красное море ему помог греческий флот. Успешная кампания привела к временному восстановлению абиссинского правления в Йемене (где было построено несколько церквей) и даже к началу атаки с использованием слонов на Мекку, упоминавшейся в Коране. Однако после захвата персами Аравии, последовавшего практически одновременно с выступлением пророка Мухаммеда, аксумиты оставили все попытки восстановить там свое господство.
В начале VII века царь Аксума Армах (хорошо известный благодаря своим широко распространенным монетам) дал приют нескольким первым последователям Мухаммеда, вызволенным из Мекки, тогда еще прибежища язычников (рис. 4).
Такой акт терпимости и гостеприимства на время избавил Абиссинию от джихада, «священной войны», которая велась против всех, не признававших ислам. С другой стороны, арабы иногда подвергались набегам предположительно абиссинских пиратов в Красном море, грабивших даже Джидду. В конце концов приверженцы Мухаммеда, а особенно кочевники с прибрежных равнин африканской стороны, ранее других обращенные в эту веру, стали представлять постоянную угрозу абиссинскому христианскому царству. Ранние победы ислама стали началом процесса окружения; разрушение Аду-лиса должно было отделить Абиссинию от внешнего мира, как точно это выразил Гиббон: «…окруженные со всех сторон врагами своей религии, эфиопы находились в неведении 1000 лет, забыв о мире, который забыл о них».
Годы заката Аксумского царства напоминают отчасти смутное время в тогдашней Европе, когда империя Каролингов трещала по всем швам и король Альфред воевал с датчанами на юге Англии. Богатства царства разбазаривались. На какое-то время можно было восстановить власть на побережье Красного моря и даже распространить ее на острова Дахлак и отдаленный порт Зейлу в Аденском заливе. Но все это напоминало отблески догорающей свечи. Царство, лишенное в конце концов выхода к морю, приходило в упадок, страдала культура, страна постоянно ослаблялась с севера, подвергаясь набегам кочевников бейя (до сих пор живущих в Эритрее). И самое главное, что народ агау, исконно проживающий на западе и юге территории, восставал против аксумского владычества.