Абиссинцы. Потомки царя Соломона
Шрифт:
Амдэ-Цыйон I – основная фигура первой половины XIV столетия. Его аморальное поведение в юные годы заслужило публичное порицание монахов Дэбрэ-Либанос, но тем не менее он стал сильным и ответственным властителем. Его правление запомнилось в основном самыми ранними серьезными конфликтами с постепенно вторгающимися за свои пределы мусульманскими государствами, особенно с Ифатом, чья территория включала в себя весь Восточный Шоа и простиралась до берега Красного моря. Окончательная победа этих военных кампаний во многом определилась личной отвагой царя, восславленной в некоторых сохранившихся боевых песнях. В итоге угроза Эфиопии со стороны исламского мира, была на время предотвращена. За счет мусульман территории несколько расширились, но Харар так и остался великим бастионом их могущества.
В середине XV столетия Зара-Якоб, самозваный Константин Абиссинии,
Как и все цари этого периода, Зара-Якоб был вынужден противостоять набегам различных мусульманских государств на востоке и юге. На протяжении многих веков они населяли негостеприимные равнины, лежащие между нагорьями и побережьем, теперь же они охватили еще и большую часть Южного Шоа и соседние районы на средних высотах – Арусси и Бале. Эти государства представляли постоянную угрозу, у них вошло в привычку приурочивать свои набеги к долгим месяцам Великого поста, когда христиане были ослаблены продолжительным воздержанием. Тем не менее во время правления этого царя территория государства постоянно увеличивалась как за счет мусульманских, так и за счет языческих районов на юге и юго-западе.
Правление Зара-Якоба иллюстрирует все те экстраординарные сложности, бывшие уделом многих абиссинских царей, а также хронические проблемы с престолонаследием. В традициях того времени было держать всех царских принцев, претендующих на трон, в насильственном заключении на одной из хорошо охраняемых амба, или горных седел, с которых новый правитель и доставлялся в случае необходимости. Зара-Якоб – один из тех, кто вырос в подобной царской тюрьме, лишенный всех возможных контактов с простыми людьми и обычной жизнью. Взойдя на престол в 1434 году, не имея никакого опыта в государственных делах, он увидел царство, охваченное заговорами и восстаниями; церковь, расколотую ересями; иностранных врагов, постоянно угрожающих вторжением. В этих обстоятельствах было вряд ли возможным для нового царя показать гибкость, или толерантность, или дипломатический талант, которые являются плодом долгого опыта человеческих взаимоотношений. Столкнувшись лицом к лицу с отчаянной и хаотической ситуацией, он встретил ее с противоречивыми чувствами – суровой определенностью и неумолимой яростью. Под конец жизни, отказываясь от приязни и верности даже своих придворных и семьи, он стал одинокой фигурой, изолированной ото всех подозрением и недоверием. Но, несмотря на все это, имя великого защитника веры – одно из самых памятных в эфиопской истории.
Исламские государства, особенно Адал, который к этому времени поглотил Ифат, в XV столетии стали представлять еще большую угрозу. Иногда они глубоко вторгались в плодородные нагорья, почти полностью находившиеся в руках христиан, и не было ничего удивительного в том, что жители равнин так жаждали их заполучить. Каждый император держал их под постоянным контролем, хотя и были попытки к концу столетия достигнуть соглашения путем переговоров. Подобные мирные инициативы впервые предприняла императрица Елена – дочь приграничного мусульманского вождя в Южном Шоа. Она была одной из жен царя Байеды-Марьяма (1467–1478), пережила мужа и, постепенно набирая влияние, продержалась в течение двух последующих царствований.
В начале XVI столетия все та же самая, правда постаревшая императрица Елена, теперь уже в качестве регента при малолетнем царе Лебна-Денгхели, в конце концов оставила все попытки поддерживать мирные отношения с мусульманами. Она попросила помощи у португальцев, чтобы справиться с ними. В то время португальцы – единственные европейцы на берегах Красного моря – постоянно вели жаркие споры с турками
В 1528 году великий шторм, собиравшийся в тучи в течение столетий, обрушился на Абиссинию. Имам Ахмад ибн Ибрагим аль-Гази, запомнившийся в Абиссинии под прозвищем Левша, вторгся из района Харара и практически полностью уничтожил Абиссинию как христианское государство. Одаренный фанатик сплотил племена кочевников, особенно сомали восточных равнин, в ужасающую военную мощь, зажженную духом джихада. Они оставили за собой следы резни и мародерства, пройдя по всей длине и ширине христианских нагорий. Царь превратился в беженца, жертву, отступающую с горы на гору, и в конце концов безвременно скончался. Разрушительная ярость Грана и его сподвижников, направленная в особенности против церквей и всех объектов, связанных с христианством, стала поистине легендарной. Но все это также являлось и историческим фактом, и именно ему мы обязаны сегодняшней скудостью ранних картин и манускриптов и даже самих церквей – только те, что были выдолблены из скального камня, либо же глубоко спрятанные в пещерах имели некоторый шанс на выживание. Большинство населения для спасения своих жизней приняло ислам, хотя нашлись и многие желающие принять на себя роль мучеников.
Захватчики испытывали мощную поддержку со стороны оттоманских турок, заинтересованных в распространении своего влияния на Аравию и берега Красного моря. Абиссинцы же, со своей стороны, получали моральную и материальную поддержку от маленького, но героического португальского военного корпуса под руководством Кристофера да Гамы, который высадился в 1541 году. И турки и португальцы имели огнестрельное оружие – нечто новое для абиссинцев. Многие месяцы наблюдалось равновесие сил, но абиссинцы наконец взяли верх; Гран был сражен и убит близ озера Тана в 1542 году. Вторжение португальцев нарушило существовавшее равновесие, в хрониках Галавдевоса должным образом оценены подвиги этих «сильных и доблестных воинов, жаждущих войны подобно волкам и сражавшимся за добычу как львы».
Почти никому из них не довелось вернуться на родину. Они пользовались большим почетом, женились на дочерях местной знати и постепенно смешались с местным населением.
Самый страшный кризис в истории Абиссинии миновал, но страна оставалась разграбленной и обессиленной. В точности то же самое можно было сказать и о мусульманских государствах (рис. 5). Ни одна из сторон не могла оказывать сопротивления вторжениям кочевников галла, которые в то время устремились и утвердили себя – и, как оказалось, надолго – на огромных территориях эфиопского плато. Таким образом, после войны с мусульманами последовали войны с галла – изматывающие, бессмысленные и разрушительные для жизни.
Рис. 5. Меч галла в ножнах, длина 90 см
XVI столетие принесло еще большие проблемы, включая прибытие миссионеров Римской католической церкви, чьи подвиги коротко освещены ниже. Другая проблема была опять связана с оттоманскими турками. В 1557 году они захватили Массаву, закрепились у Дебарвы (на плато на юге от Асмэры), а также им удалось взять и осквернить Дэбрэ-Дамо, что не смог сделать в свое время даже сам Гран. Они также вступили в альянс с повстанцем Бахр-Нигашем (эфиопским правителем морского побережья и соседских эритрейских нагорий). Тяжкая ноша легла на Сартсу-Денгхели (1563–1597), последнего из великих царей-воинов Эфиопии до XIX столетия, именно он консолидировал увеличившиеся территории государства перед лицом нашествия галла и возобновленных угроз харара и турок и в конце концов принудил своего вассала Бахр-Нигаша признать свое верховенство. Но огромная империя, утвержденная Эфиопией со времен Зара-Якоба, не могла больше существовать как единое целое, и скорая дезинтеграция была неизбежна.