Абордаж
Шрифт:
— Что, думал пока ты там лежал нас тут всех перестреляли? — подошёл ближе к технику, чтобы понять результат работы медицинского комплекса. Понятно, что воздействие на организм другой расы будет иным, но как-то комплекс смог меня восстановить, пусть и под присмотром квалифицированного медика. Не думаю, что Сомали Венс сильно вмешивался в настройки, так как данный факт мог его насторожить, но этого не случилось — меня приняли за своего.
— Как себя чувствуешь? — не стал дожидаться ответа.
— Нормально.
Я осмотрел Шаносика. Раны его оказались обработаны, свежие не то бинты, не то пластыри закрывали кровоподтёки и имевшиеся припухлости,
— Шаносик, засеки время сколько он будет там находиться и да, оденься.
Через восемнадцать минут медкомплекс подал сигнал, что отработал программу и выпустил пациента наружу.
— Как себя чувствуешь?
— Нормально. Легче стало. Ничего не болит. Голова не кружится, — ответил через переводчика солдат.
— Значит так. Первые в медицинский комплекс погружаются тяжелораненые, потом по степени тяжести ранения от тяжёлого к лёгкому. Ашш Нотика Вусони, проследи и Птица-восемь помоги ему с переводом, — отдал распоряжения.
— Практически все ранены, — опять возразил принц крови, — слишком много времени потратим.
— Рискнём, истинно живой. Нам деваться некуда. В таком состоянии через час, максимум два все обессилят, а из-за кислородного голодания и так всё делаем медленно. Внимание притупилось и можно просто-напросто проспать опасность, — я понимал опасения истинно живого принца крови, но обстоятельства заставляли рисковать. В таком состоянии, в каком сейчас находятся практически все бывшие пленные мы много не навоюем. Пусть у нас нет воды, нет еды, которую изголодавшие бывшие пленные съели и выпили, не оставив и неприкосновенного запаса, но и идти в бой с трясущимися руками, когда в мыслях только одно лечь и уснуть — не выход.
— Я вас понял, командир-хоск, — нарочито официально ответил анторс.
«Мне ещё бунта сейчас не хватает», — думал, удаляясь от медицинского комплекса. Здесь теперь и без меня справятся.
Сколько не находился в помещении, я так и не удосужился обойти по периметру всё пространство и сейчас выдалась подходящая минута, тем более, необходимо проверить, как организовал оборону принц крови.
Первым делом направился к воротам. Возле них организовали пост, где за сложенными ящиками организовали пост.
— Как обстановка? — сразу задал вопрос. Солдаты, что находились на посту меня заблаговременно заметили и приподнялись со своих мест. Я не ожидал, что получу ответ, но он последовал.
— Норма, — с жутким акцентом ответил один из солдат, одновременно продублировав сказанное жестом, что всё спокойно.
— Хорошо, — ответил, продублировав сказанное жестом: «Принято». Понял, что толком поговорить с бывшими пленными не получится, а отвлекать от занятого работой Птицу-восемь не имело смысла из-за этого долго задерживаться на посту, как его для себя обозначил «Номер один» долго не планировал. Прошёлся, осмотрел, как оборудовали огневую позицию солдаты. Сразу приметил, что те, кто находятся здесь — смертники. Как только противник откроет ворота, то солдатам не выжить. Слишком близко располагаются к месту предполагаемого огневого контакта и вдобавок запасной позиции оборудовать поблизости не получится. До ближайшего искусственного укрытия метров сорок по хорошо просматриваемой и, соответственно, простреливаемой площади.
Один из солдат, что находился на посту номер один жестом указал на ворота. Я перевёл взгляд и заметил, что слева на стене на панели управления мигает синий огонёк и именно оттуда раздаётся такой мерзкий, противный писк.
«Оставаться на месте!» — отдал жестом приказ, а сам пошёл к источнику звука.
Солдат оказался прав. Именно с панели управления воротами раздавался сигнал, но что он обозначает толком понять не смог или это вызов с переговорного устройства, или сигнал оповещения. Нажимать или что-то предпринимать кардинальное я не планировал, только посмотреть, но как только подошёл ближе, загорелся дисплей и на экране появилась чьё-то лицо. В мыслях выругался: «Автоматика, будь она неладна сработала на приближение!».
— Офицер, что у вас происходит?! Почему не отвечаете на личные вызовы? — быстро заговорил не представившийся, — доложите обстановку! Сколько можно ждать пленных?! Обучение прошло успешно?! Адмирал уже несколько раз интересовался о выполнении его приказа! — один за другим посыпались вопросы.
Шагнул ближе, перекрывая своей тушкой весь угол обзора. И быстро, но неразборчиво забубнил: «Офицер, у нас произошла аварийная ситуация, половина пленных погибла во время процедуры. Они такие дикари, что медик никак не может настроить параметры обучения».
— Что? Что ты сказал?! — на экране лицо говорившего приблизилось, — я ничего не понял! Что, вольницу почувствовал?! Устав позабыл?! Так открой глаза капитан Грондакс, с тобой говорит капитан третьего ранга — личный адъютант адмирала! Повтори внятно и понятно!
— Ничего не позабыл, докладываю. Наверно связь плохо проходит, — продолжал бубнить.
— Что?! Куда проходит?
«Достал», — выругался в сердцах и, надеясь, что собеседнику не видно, что я делаю, извлёк клинок и полоснул по экрану, и тот моментально потух.
— Проблемы, командир-хоск?
— Да, — ответил подошедшему принцу крови, — отсюда надо срочно уходить. Вызывал адъютант какого-то адмирала, видимо командующего этим кораблём и не думаю, что мою выходку оставят без ответной реакции… Сколько прогнали через медкомплекс?
— Одного, второй находится внутри.
— Сколько времени ушло на первого тяжелораненого?
— Сорок восемь минут.
— Результат?
— Полностью не восстановился, но значительно лучше.
— Плохо, — ответил и задумался. Извечный выбор: спасти почти безнадёжного или облегчить страдания тех, кто в состоянии их пока выдержать. И делая выбор я попался в ловушку. Тяжелораненым можно помочь, но для этого нужно время, которого у нас нет. А я, как командир, должен был знать и понимать, что, вернув в нормальное состояние пять-шесть солдат из числа тех, кто в состоянии держать оружие — лучший вариант, чем за тот же промежуток времени спасти только одного. На войне рассуждения о моральных принципах, этике ведения боя — неуместны. Война на то и война, что стирает границы человечности. На войне главное выжить — победить, а победителей как известно не судят. И потомкам не придётся искать оправданий, так как для них это будет норма.