Аборигены Прерии
Шрифт:
Дома, когда перекусывал после возвращения, к нему подсел Тоха, ершистый парень из гоковских беглецов. Попросил у поварихи отбивную, которую получил без препирательств, – нынче мяса у них много, а холодильника все равно нет.
– Слушай, Игорь, только учти, что я без подколки спрашиваю, – поспешил он определить свою позицию. – Скажи мне, почему у тебя, ботаника и недоросля, все самое лучшее? Нет, я не о вещах, и даже не о девчатах. Но вот ты и с котами корешишься, и всякие у тебя задумки, типа с арбузами, и с народом ладишь. За что ни возьмешься – из всего сплошные приходы получаются.
– Плохо спросил, – Игорь криво ухмыльнулся. –
– То есть как от травки? – Тоха провел аналогию с тем, что было ему, гоковцу, знакомо.
– Чуть круче. После травки отходняк бывает или откат случается, а у меня эйфория от успеха приводит к наведению на новую цель, и приход начинается уже на этапе размышлений о пути ее достижения. Так что мне, чтобы прибалдеть, косяк не нужен. Я его, типа, ходом мысли создаю, а в результате не пепел выходит или слюни восторга, а разные забавные фенечки, вроде вот бифштекса, когда мяса уже две недели не привозили. Словом – вечный кайф, а не житуха. Даже сейчас: ты трескаешь, а я от этого летаю.
Собеседник больше ни о чем не спросил. Похоже, на понятном языке ответил ему поселковый старшина.
Глава 31
Город в осаде
Непривычно было Степану без ружья. Как-то сросся он со своей «десяткой» за последнее время. Но Саньки предупредили, что сейчас вооруженным людям в городе легко огрести неприятностей на свою голову. Так что лучше не дразнить окружающих.
Делка направилась вправо, к оконечности мыса. Там, не доходя до маяка, на узкой полоске между скалами и гладью залива, был расположен квартал городских трущоб, где у нее имелись дела. А он через жилой район и промзону вышел к портовым сооружениям. Ново-Плесецк был так же немноголюден, как и раньше, только на улицах появились патрули. Люди в камуфляже и с оружием расхаживали повсюду и посматривали по сторонам. Вот из-за них-то и не рекомендовалось нынче носить стволы – отбирали, если нет разрешения. У складских сооружений целые заставы этих же парней отирались или подпирали брустверы из бетонных плит и мешков с песком.
В Сити у входа в некоторые здания стояли вооруженные часовые, тоже не по одному, а группами. Присмотревшись к новоявленным солдатам, Степа отметил среди них знакомые лица. Встречал он раньше этих людей. Стало быть, это не из метрополии подогнали контингент, а набрали здесь среди горожан. Причем было видно, что это не одно формирование, а никак не менее двух, потому что два типа головных уборов – кепи и берет – никогда не встречаются вместе в пределах любой группы. И еще нашивки на груди разные, но подробностей не разглядел, потому что близко он к ним не подходил.
Все как Санька говорил. Федералы и местные. Одних возглавляет человек из охраны Представителя Президента, других – кто-то из Ассамблеи коренного населения. И те и другие обеспечивают правопорядок и следят за сохранностью продовольственных складов. А полицейских что-то не видать.
Еще отметил, что пустуют веранды кафе и ресторанчиков. Ни обслуги, ни посетителей, хотя стулья на столы, как это бывает на
В Белый Город ему пока идти было рано, сначала нужно встретиться с коллегами, потолковать, узнать, что тут творится и понять, чем он может быть полезен. Так что путь Степана лежал к ресторанчику Фомы.
На знакомой веранде, увитой плотной завесой плюща, было так же пустынно, как и в аналогичных заведениях центральных кварталов Сити. На зеркальном стеллаже за барной стойкой никаких бутылок не наблюдалось. Ткнулся в дверь подсобки – не заперто.
– Заходи, парень, – хозяин заведения махнул рукой из-за соседней двери, за которой угадывалось что-то вроде кабинета. – Дверь за собой запри, я больше никого не жду сегодня.
Кроме хозяина, тут были двое молодых мужчин и Яга. Все трескали мороженое из вазочек и для гостя была приготовлена такая же. Судя по степени оплавления молочно-белых шариков, долго ждать себя он не заставил.
Пока доедали лакомство, ни о чем не разговаривали, и Степан успел разглядеть незнакомцев. Один был на Ярна похож, и лет ему около тридцати. А второй – из тех полицейских, что «отмазали» его после того, как он расстрелял макет амфициона в Белом Городе. А он этого мужчину не считал аборигеном – не те были ухватки у человека.
– Это Павел, мой старший сын, – представила Яга парня, похожего на Ярна. – А с Аристархом ты встречался.
– Тархом называй, чтобы язык не ломать, – улыбнулся парень. – Все так делают.
– Надо же, а я и не примечал, что ты из местных. Встречал ведь раньше.
– Да я всего неделю как с вами связался. Захар прислал записочку, ну я жену с короедами и отправил к нему из этого клоповника. А сам решил тут покантоваться. Присягал ведь хранить и защищать, а от кого? Вот и надо разобраться.
Захар – это его бывший напарник, тот, что сейчас руководил обустройством целой грозди новых поселков на плато в Виловых горах, где находилась и верфь, с которой Степа сюда приехал. Тесен был мир Прерии, и людей здесь все так же немного.
– Начинаем рисовать картинку происходящего. У тебя, Степа, должно быть больше всего вопросов. Начинай задавать, а мы попробуем отвечать, – перевела разговор в деловое русло Ольга Петровна.
– Начну, пожалуй. Только сначала доложу, чего я в сетке наковырял. Прошелся я по статистическим данным за последние годы и крепко озадачился. На освоение Прерии государственный бюджет метрополии каждый год выделял изрядную сумму, а контролировать ее расходование, как известно, должен Представитель Президента со своим аппаратом. Тратились они в полном объеме, но на развитие промышленности расходовались из них сущие крохи. Местные жители практически ничего не получили. Все средства уходили конторам, созданным людьми, которые прибыли в то же время, что и новая администрация. И на них построили и космодром, и электростанцию, и Белый Город. А еще сюда завезли немало колонистов, которые тут, в городе, и осели. То есть местным перепадали сущие крохи в виде платы за поставляемые продукты питания, которые, как вы знаете, были очень дешевы. И еще какие-то суммы зарабатывали отдельные аборигены, поселившиеся в городе. Их тоже немного.