Абрек из Мюнхена
Шрифт:
– Герр Мюллер, как вы думаете, не жарко мне будет в нем?
Карл Мюллер ожидал всего, но такого…. У него в зобу дыханье сперло. Он смотрел не на платье, а на Лону. В белоснежных трусиках она была в тысячу раз прекраснее, чем в купальнике на бортике бассейна. Что делает с женщиной хорошее белье. А Лона водила из стороны в сторону платьем, прикрывая, то одну часть тела, то другую. По коридору прошел мужчина и из-за спины Карла Мюллера заглянул в купе.
Лона мгновенно прикрыла все тело и даже присела.
– Ой, закройте дверь!
Карл Мюллер от растерянности
– Да, зайдите вы, наконец! Что вы меня на всеобщее обозрение выставили?
Несчастный страдалец, восприявший духом, громко захлопнул дверь. Растерянность на лице сменилась пылкой надеждой. А Лона продолжала прикрываться платьем. Затем она отбросила его в сторону и взяла другое. Стыдливость у нее перемежалось с откровенной демонстрацией тела. То закроется, то на секунду забудется и предстанет перед Карлом Мюллером в трусиках и бюстгальтере.
– Вы так мне ничего и не сказали! – с укором сказала она ему.
– Лона! Вы так прекрасны! – только и смог произнести Карл Мюллер. Голос у него сел, а мысли путались, если то, что он испытывал в этот момент можно назвать мыслями. Он протянул к ней руку. Лона погрозила ему пальчиком.
– Что за спешка. Сейчас я вас не за этим звала. И вы забыли, что дверь не закрыта! – выговорила она. – Помогите мне надеть платье.
Она высоко подняла платье над головой и, одевая его через голову, повернулась к Мюллеру спиной, и так, с высоко поднятыми руками постояла немного времени, дав его взгляду напитаться ее божественным телом.
– Замок на нем заедает. – сказала она и со страхом подумала. «Как бы не впился зубами в филейную часть. Страсть еще не то делает с мужчинами».
Карл Мюллер прохрипел:
– Да я!.. Да я вам этих платьев! Миллионы накуплю!
Он кое-как справился с замком и якобы невзначай, оставил у нее на плече недолгий поцелуй. Лона медленно повернулась, обволокла его благодарным взглядом и сказала:
– Платье я сама люблю выбирать, а вот купить тончайшее, дорогое белье я, пожалуй, вам бы доверила. Надеюсь у вас хороший вкус?
Поглупевший на глазах Мюллер, готов был выпрыгнуть из окна и бежать обратно в Москву. – Ох, как я раньше не догадался об этом. В Москве можно было бы купить, не хуже чем в Париже.
В купе постучали. Открыв дверь Карл Мюллер мутными как у вола глазами смотрел на проводницу. Он никак не мог уразуметь, что она хочет.
– Ваши билеты.
– Билеты наши спрашивают! – подсказала Лона.
– Ах, билеты!
Проводница смотрела на разбросанные на диване вещи Лоны и хлопающего по карманам пижамы невменяемого Карла Мюллера. Не дождавшись, пока он сообразит, где они у него лежат, она прошла дальше, не преминув одарить их советом.
– Если молодожены, то дверь надо закрывать!
А когда пересеклась со своей напарницей, добавила.
– Одурел совсем, в третьем купе старый чертяка. Даже дверь забыл закрыть.
– Эта, где та красотка?
– Она.
– А тебя всегда приносит в неурочный час.
Карл Мюллер и Лона сами вынесли билеты, отдали их проводницам
– О…о! И снова не закрылись! – возмутилась первая.
– Да ладно, не железный он, чтобы сразу еще…
– Зато по молодой кобылке совсем не видно, что на ней пахали. Заездит она к утру этого старого борова.
– Заездишь их, как же. Я когда молодая была, мне такие солдатики попадались, резинка горела! Паленым пахло!
– А я люблю без резины.
Старшая проводница не слушала помощницу.
– Начальник поезда всегда говаривал, где-то у тебя Клава проводка подгорает.
– Да будя врать! Ты всего год как работаешь на линии.
– Ох, Валька и помечтать не дашь!
Глава 11
В ресторан, так они и не пошли, хотя Карл Мюллер заикнулся для приличия.
– Сходим, заберем себе что-нибудь поесть на вечер и на ночь! – сказала Лона.
– И выпить! – дополнил Карл Мюллер.
Он бы и сам на одной ноге смотался в соседний вагон за выпивкой и закуской, да захотелось выдержать марку. И так вел себя несолидно, здесь прокололся, там подставился, а ему перед Лоной хотелось выглядеть степенным, твердым, уважаемым мужем. Пусть знает, что он глыба, а не этот легковесный ее брательник, седьмая вода на киселе. А ведь она промолчала насчет степени родства. Брат и все. А брат может быть троюродный. За таких закон не запрещает и замуж выходить. Вон как щенок этот на Мюллера смотрит, будто он ему дорогу перешел, а не наоборот.
А Лона в это время думала прямо противоположное. Возвращаться обратно она и не собиралась. Поэтому легко согласилась с Мюллером.
– Да, выпить возьмем обязательно. Вино возьмем! Ночь вся впереди!
– И коньяк непременно!.. О…о! Лона! – застонал Мюллер, забыв о только что принятом решении быть предельно серьезным.
– Я попрактикуюсь немного в произношении! – на всякий случай сказала Лона. Она заранее приготовила эту отговорку, чтобы Карл сразу не завернул обратно, взяв все необходимое для ночи любви. А с другой стороны, подумала она, кто он такой, чтобы ею командовать? Посмотрел, облизнулся и будет. А то, что надежды питает, так это даже хорошо. Пусть и дальше питает. Скажу, ему в следующий раз, что разрешу самому примерить белье. Ха, ха! Только верхнюю часть. Все ближе будет к цели. А до этого ни-ни! И не надейся! Ну и легковерные ослы – эти мужчины. Хотелось бы увидеть, что купит этот седеющий дурак. Панталоны с резинками? На занятиях говорили, что большинству мужчин нравятся закрытые вещи. Тайны так больше, томления.
Когда Лона с Карлом Мюллером пришли в соседний вагон, там вовсю шло веселье. Часть продуктов перекочевала в купе с музыкантами, там сидел и Тимур. У любителей муз поблескивали глаза. Один Тимур сидел тверезый, как стеклышко. Увидев Мюллера с приближающейся Лоной, один из музыкантов, тот что был по габаритам самый крупный вскочил с места и побежал им навстречу.
– О…о, кто к нам идет? Индейский вождь к нам идет.
Пижама разукрашенная индейским орнаментом и сыграла с Карлом Мюллером злую шутку.