Абрек из Мюнхена
Шрифт:
Короче. Захожу в кабинет, а там сидят: Брежнев, Суслов, Андропов, Громыко, еще кто-то из старых маразматиков.
Никто не встал, не приветствуют меня дипломанта. Ага, думаю, значит, ничего хорошего мне ожидать не приходится. А когда еще и сесть не предложили, тут я совсем струхнул.
– Кто доложит? – спросил Брежнев. Да, так похоже спросил, будто это я его передразниваю. Мне, аж смешно стало. Я улыбнулся. Смотрю, Андропов на меня из под очков удавом смотрит.
– Я говорит, доложу, дорогой Леонид Ильич!
И стал докладывать. Нет, честное слово
Потом хотел сбежать на запад, сначала дал согласие американцам, потом, слава богу одумался. Те уже хотели было увести меня под руки сразу после концерта, вот фотографии, но наши бдительные, доблестные спецслужбы, грудью встали на защиту Родины, и буквально с риском для жизни вырвали меня из лап американских провокаторов. Они достойны награды.
Тут министр иностранных дел Громыко добавил: один дипломат с ушибом головы лечится в Париже, второму орден дали, а третий послом назначен в Латинскую Америку.
Короче, после из заявлений, бери веревку и вешай меня на первом же суку. Я молчу.
– Гмм! – говорит Леонид Ильич. – А ты что скажешь товарищ гмм…Козлов, в свое оправдание?
Чувствую пришла пора доставать мне джокер. Встал я покрепче на ноги и говорю:
– Все что здесь было сказано до меня, надо выкрасить и выбросить, ни слова правды нет в обвинениях. Наврали вам члены ареопага, ваши подчиненные, одно место себе прикрывают. Ну, как я мог на скрипке играть на улице, если мне ее из посольства привез человек на конкурс, и сразу после конкурса увез. Скрипка та была Гварнери. Миллион долларов стоит. Я на ней практически один раз и играл. Так, что лукавит ваш атташе по культуре в шифровках. А наврал он вам в шифровках потому, что со мной пари заключил и проиграл. Дюже азартный он у вас. Об этом в шифровках он наверно промолчал.
Мне соседка, когда провожала, сказала, чтобы я особенно на шифровки упирал. Никто их в глаза не видел эти шифровки, были они или нет, и что в них там написано, но сразу вопрос возникнет, откуда ты о них знаешь? Что, идет утечка информации? Смотрю, Андропов с Громыко переглянулись, а Суслов так нехорошо на Андропова посмотрел. А я продолжаю свою защитительно обвинительную речь:
– Итак, – говорю, – отвергнув первую ложь, я хочу отвергнуть и вторую. Не наши дипломаты защитили меня от американцев, а наоборот, я их защитил от американцев. Когда американец, дал в пятак нашему дипломату, и он сковырнулся головой вниз в оркестровую яму, наши двое других струсили, и не дали сдачи. А я не вытерпел такого оскорбления, мне стало
И теперь получается, что за это же самое, за защиту, хотя это не они меня, а я их защитил, вы наших дипломатов награждаете, в должности повышаете, а меня из училища выгоняете. Где же справедливость!
– Гмм! – говорит Леонид Ильич! – Это не твоя мать, красивая такая женщина, на формовке в прессовочном цехе работала?
– Нет, дорогой Леонид Ильич! – встревает Андропов. – Эта была другая!
– Гмм! А ты откуда знаешь?
Андропов быстро переводит разговор на другое. Он предлагает, меня не сажать в тюрьму, а выселить за сто первый километр, если я такой умный.
Тогда Суслов, который до этого молчал, резко обрывает Андропова. Он в партии был вторым человеком и заведовал идеологией. Он говорит:
– С каких это пор КГБ выносит решения? У нас в стране правит партия. Этот Козлов занял второе место на всемирном конкурсе. Он самородок. Без репетиции как сыграл… А если бы ему создать условия?
Тут снова Леонид Ильич спрашивает, какого года я рождения. Я сказал.
– Гмм! Я тогда уже как три года уехал оттуда. Нет, значит, эта была это не она. Но ты все равно почему-то похож на меня. Что скажешь, Юра?
Андропов сидел, надутый как мышь на крупу. Тогда Суслов сказал Черненко, помощнику дорогого Леонида Ильича:
– Костя запиши решение, пусть оно будет закрытое. Оставить все как было. Все согласны?
Проголосовали единогласно.
Ну, я вышел оттуда, и чувствую себя дурак дураком, что значит, оставить все как было? То есть, я учусь в Москве, или не учусь? О…о, до этого была только присказка, сказка вся еще впереди. В ООН пришлось обращаться. Ну, вот…
Глава 12
В это время Карл Мюллер, успешно разучивавший русские песни, вспомнил, что пора и честь знать. Он благородно икнул, и сказал Лоне, что пора им возвращаться в свой номер. Он хочет ванную принять.
– Чтобы ванную принять, надо было заказывать царский вагон, а вы сэкономили! – напомнила ему Лона.
– Пауля Пупкина срочно сюда подать! – раскомандовался Карл Мюллер. – Пусть цепляет царский вагон. И ванну шампанского! Я плачу!
– Сейчас! Будет вам Пупкин. – Лона постучалась в соседнее купе, где лежа в одиночестве, угрюмо смотрел в потолок Тимур.
Она предложила ему проводить Карла Мюллра.
– Я буду ночевать одна здесь, на твоем месте, а ты на моем, в двухместном купе вместе с ним.
Тимур не мог поверить своим ушам. Она, его божественная Лона, не собирается оставаться вдвоем в замкнутом пространстве с этим старым развратником. А он, молодой ревнивец, весь вечер пролежал в одиночестве, рисуя мысленно одну за другой сцены мести. Лежал, голодный, злой, разжигая себя, пока другие пели песни и вкусно ели.
– Только, ты свой кинжал оставишь здесь! – сказала Лона. Тимур не сказал, что если надо он его и голыми руками задушит, и отстегнул ножны с пояса.