Абсолют

Хищник крался.

Любопытное создание периодически замирало, но уже в следующую секунду оно, пытаясь поймать квадрокоптер, совершало пару резких рывков и выкидывало лапы вперёд. Ведущий съемку дрон, управляемый нашим бессменным оператором, раз за разом ускользал от этого чуда природы. Шикарнейшие кадры!

— Слышу на двойку, — сквозь шум порывистого ветра донеслись до меня слова нашего командира. Недовольно покосившись на сбоившую рацию, он сильнее прижал наушник и покрутил антенной, стараясь уловить более устойчивый сигнал. — Повторите!

Я сочувственно улыбнулся: не повезло нашему старшему. Сегодня утром он — впервые на моей памяти —

споткнулся и упал, в результате чего рация дальнего радиуса действия, находящаяся в рюкзаке, ударилась о заостренный выпирающий валун. Как итог — трещина в предмете, пятно на идеальной репутации, испорченное настроение. А вишенкой на торте выступала пониженная премия из-за порчи хоть и застрахованного, но крайне дорогого имущества.

Мог ли командир в тот момент предположить, что через полчаса никому — ни ему самому, ни его группе, ни кому-либо на всей планете — не будет и дела до сломанной безделушки? Вряд ли.

Ни один человек, находящийся в здравом уме, не мог предположить, что вскоре начнётся такое, что на этом фоне померкнут все былые катастрофы. Природные катаклизмы (землетрясения, цунами, ураганы) забирали жизни сотен тысяч человек; войны и их сопутствующие атрибуты (спад экономики, разрушенная инфраструктура, голод) ломали десятки миллионов человеческих судеб; счёт погибших в пандемиях (Юстинианова Чума, Черная смерть, Испанский грипп) и вовсе исчислялся сотнями миллионов. Через тридцать минут же произойдет нечто, чему и нормального определения подобрать нельзя. Апокалипсис? Армагеддон? Конец света? Близко, но не то. Миллиарды погибших в первые недели… За год от былой человеческой цивилизации останется не более пяти процентов…

Но это будет немного позже, а пока я фокусировал камеру на снежном барсе, который, забыв про осторожность, заинтересованно пытался нагнать квадрокоптер. Картинка выходила замечательной! В принципе, отснятого материала уже хватало с избытком, но мы — истинные профессионалы в своей области — всегда делаем всё с запасом. Ведь одни и те же кадры могут пригодиться для разных выпусков: и про быт населения, и про местную флору с фауной, и про полезные ископаемые.

Многие люди думают, что если в передаче о дикой природе показываются, например, термиты из Мадагаскара, то их обязательно снимали именно в этом государстве. Наивные зрители… Нет, бывает, конечно, и такое, но чаще создатели документальных фильмов прибегают к услугам держателей муравьиных ферм, владельцев океанариумов или правительств, на территории стран которых располагаются заповедники. Звуки тоже редко имеют что-то общее с действительностью: их обычно накладывают поверх кадров, а иногда и вовсе имитируют подручными средствами. Контрастность изображения и четкость картинки увеличат. Дрона и того уберут при помощи компьютерной графики. Но это всё коммерческая тайна, за распространение которой последуют такие санкции, что проболтавшийся человек будет жалеть о своем недальновидном поступке всю оставшуюся жизнь. Умение хранить секреты — полезная черта, которая нам всем очень скоро пригодится…

Сейчас же наша группа — впрочем, как и всегда — вела полноценную съёмку в такой же полноценной экспедиции. Сперва нас, посулив большой гонорар, выдернули с рождественских праздников и собрали со всего мира в столице Непала: Катманду. Связист вылетел из Солт-Лейк-Сити, оператор выбрался из Дюссельдорфа, помощник, отвечающий за нашу охрану, прибыл из Санкт-Петербурга. Остальная команда добиралась из Сантьяго, Мельбурна, Каира… Я же пару лет назад прикупил квартиру в Сеуле, так что, когда поступил заказ, отбыл из Южной Кореи. В Катманду нас погрузили в автобус. Затем пилот вертолета доставил нас до определенной точки. После нас ждало тридцатикилометровое путешествие по пересеченной

местности с большим грузом на своих двоих.

С уверенностью могу заявить, что мы отработали на двенадцать баллов из десяти. Вот только спонсорам и зрителям уже не суждено будет увидеть на экранах красоты Тибета… Аппаратура, накопители памяти, даже одежда — всё останется здесь.

Среди нашей группы, привычной к тяготам, а потому и ко всему безразличной, один я лучился довольством, ведь в какой-то степени сбылась моя детская мечта: увидеть вживую всех больших диких кошек в естественной среде. Я уже фотографировал и львов в африканских саваннах, и ягуаров в северной Аргентине, и леопардов с тиграми в Юго-Восточной Азии. Теперь же настал черёд снежного барса (пожалуй, моего любимого представителя животного мира).

Мне всегда нравились большие кошки. Есть в них нечто необыкновенное: непередаваемая грация, величественность, источаемая опасность. Стоит услышать их рык, как дыхание тут же перехватывает, а сердце на миг останавливается.

На островах Южной Азии мне доводилось нос к носу сталкиваться с разъяренным буйволом, в Арктике — с грозным белым медведем, в водах Тихого океана — с бесчувственной белой акулой. Но только кошки вызывали во мне внутренний трепет. Отчего так? Почему? Сам не знаю. Через сорок минут мне предстоит встретить новую дикую кошку: смертоносного хищника, распространяющего концентрированный холод. Её ледяные когти с легкостью могут порвать на кусочки танковую броню, хвост — разрезать вековой дуб, а дыхание — проморозить бетонную стену метровой толщины. Этот монстр убьёт большинство нас, и мы ничего не сможем сделать…

— Принял! — прокричал связист. — Да, прибудем вовремя. Отбой! — он нажал на кнопку и начал сворачивать антенну. — Возвращай! — приказал командир оператору дрона. — Всё, парни, закончили!

Ирбис, которого мы выслеживали восемь часов, словно по команде нырнул в расселину и скрылся с наших глаз. Я вздохнул и тоже принялся собираться. Сперва нужно было упаковать безбожно дорогую камеру, один только объектив которой стоил столько, что и моя сеульская квартира пасовала перед его ценой, а после помочь со снятием лагеря.

— Что-то случилось? — спросил командир, когда мы выдвинулись к вертолетной площадке. Впереди предстоял не самый простой маршрут. Связист обращался к нашему охраннику, которого из-за невыговариваемого русского имени мы звали просто Веней.

— Без понятия, — Веня тревожно крутил головой, поочередно осматривая то небо, то долину, то нетронутый снег под ногами. Висевшая на его плече винтовка перекочевала в руки. — Как-то неспокойно на душе.

Члены группы нахмурились.

Я могу назвать себя человеком рациональным. В пришельцев, хиромантию и экстрасенсов не верю. В суеверия, предсказания, надуманные теории заговора — тоже. Общение с уличными гадалками, диванными прорицателями и доморощенными гуру свожу на нет. Однако имеется одно исключение: Веня.

Не знаю как, но он будто чувствовал грозящие неприятности. Часто его интуицию можно было объяснить неулавливаемой разумом, но подсознательно просчитываемой причинно-следственной связью: как-то он попросил остановить машину, а через пару мгновений раздался хлопок лопнувшей шины. Периодически можно было притянуть за уши информацию, получаемую из научных кругов, в которых он постоянно вращался: Веня ни в какую не хотел лететь на остров, где на следующий день произошло землетрясение (то, что предсказание сейсмической активности находились чуть ли не на нулевом уровне, пожалуй, опустим). Но иногда творилась самая настоящая мистика: однажды охранник позвонил мне с другого материка и сказал, чтобы я не пользовался лифтом, а через час в подъезде раздался грохот — оборвался трос.