Абсолют

Кушнир Семён Александрович

Что страдаю я так от любви?

Вовсе нет. От того я страдаю,

Что не смог ей сказать: Прости.

Ты прости, что тебя не слушал

И пошел я в этот поход.

В страны дальние, к берегу странному

Меня тот завёз пароход.

А теперь, через десять с лишком

Целых десять долгих лет

Я дом свой родной увидел,

Но тебя уж давно в нём нет…

Жанна снова взглянула на небо.

— Мне больше нравится рок. Но песня красивая.

— На любителя. — Криво

улыбнулся Ян, и тихо бормотнул: — Убрать.

Гитара исчезла.

На горизонте появилась красная полоска. В мире Каркаса начинался рассвет.

* * *

Я вышел из автобуса, который угораздило сломаться именно сегодня, около аэропорта, и в который уже раз мысленно поблагодарил маму за дельные советы, данные мне в детстве. На улице моросил мелкий, но ужасно противный дождь. Последнее время с экранов телевизоров вовсю вещали о вреде дождя, якобы разъедающего кожу, но мне на это было до лампочки — просто я не люблю мокнуть. Зонтик пришёлся очень кстати…

Шарфик, кстати сказать, тоже. Терпеть не могу эту часть СГАРа — всё тут не так, как должно быть. Хоть я и сам отсюда родом, привыкнуть к этому дурдому я не смог, потому и уехал. Летом тут жуткая жара, хоть в трусах ходи по улице, а зимой холодно так, что можно превратиться в ледышку.

Я в который раз удивлюсь, как сильно могут различаться два города, находящихся в одной стране. Постоянно ругающиеся бабки, почему-то затаившие с утра пораньше обиду на весь белый свет, толкались и шипели что-то сквозь зубы. У ларьков стояли ранние алкаши, боязливо косящиеся на меня — в своём кожаном плаще я сильно напоминал дежурного полицейского.

Проходя мимо очередного переулка, я заметил стайку подростков, что-то куривших. Я хотел, было, пройти мимо, но нос уловил чуть сладковатый аромат — ребятишки курили не сигареты.

Я решительно направился в переулок, намереваясь прекратить забаву малолетних наркоманов, но внезапно позади меня появилось ещё две фигуры, по бокам ещё две…

Хорошая схема. Только наркоманы — они и есть наркоманы. Руки трясутся, голова думает медленно…

Первый дядька отправился в нокаут моментально, второй следом за ним. Остальные фигуры предпочли убраться так же, как появились. Подростки кинулись в рассыпную, но одного шустрого пацана я успел ухватить за шиворот, и приподнять в воздух. Дитятко шипело, как рассерженная кошка, и призывало товарищей к спасательной операции — но товарищи предпочли убежать, и не искушать судьбу. Мальчишка вконец расстроился, и разревелся. Я назидательно погрозил ему пальцем.

— Дядь, отпусти, а? Я просто хотел у Рыжего долг забрать… — Пробормотало дитё, легонько помахивая в воздухе ногами.

— Долг наркотой красен? Вы чем тут, ребятишки, занимались? — Всё так же держа его на весу, осведомился я. Пацан вытаращил на меня свои глазищи.

— Какой наркотой?! Эт ж Палка, Рыжего брат, нам сигареты заграничные припёр! Первый сорт, грит… Я ж эт, и не курил совсем, не успел!

— За этот «первый сорт» сейчас дают от двадцати лет. Ты в курсе? — Вкрадчиво спросил я, приподнимая одну бровь.

Дитё перестало болтать ножками, и очень тихо спросило:

— Дядь… А ты, эт… Случам… Не коп?…

Я, всё так же вкрадчиво посматривая на него, ответил:

— Он самый. Если не хочешь

в тюрьму — показывай, где живет ваш Рыжий с братом.

Ребёнок разревелся, побарахтался… Но согласился указывать дорогу.

Ничего, любителя заграничных сигареток я словлю и сдам в участок. Хотя подозреваю, что его отпустят через двадцать минут — проценты с дилеров копы получают немалые.

Глава 10

Я еле успевал за шустрым пареньком, который чувствовал себя в переулках старого замусоренного города, как рыба в воде. Чего нельзя было сказать обо мне. На очередном повороте я успешно поскользнулся на арбузной корке, и влетел лбом в толстый фонарный столб. Я грязно выматерился, а пацан противно захихикал, хоть и сделал вид, что обеспокоен:

— Дядь Коп, ты там цел?

— Цел… — Пробормотал я, когда взгляд вновь сфокусировался в одной точке, — Веди дальше…

Парень снова хихикнул, и рванул вперёд с утроенной скоростью. Вот ведь городок… Самое смешное, что юридически Москва ничем не отличается от Крона — разница лишь в месторасположении. Но люди совершенно разные — причём, внутри различий больше, чем снаружи…

Парень, петляя по узким улочкам как крыса по переходам своей норы, становился всё менее заметным, и в какой-то момент и вовсе внезапно куда-то пропал. Я чертыхнулся, и внимательно обозрел окрестности.

Я стоял на пересечении двух переулков, очень старых и очень грязных. Справа от меня стоял некогда красивый высотный дом, сейчас пребывающий в руиноподобном состоянии, и часть его стены лежала прямо поперёк одного из переулков, полностью закрывая дорогу. Слева тоже стояло несколько некогда высотных зданий, которые, всё-таки, были в несколько лучшем виде, чем руины справа. На обломке упавшей на дорогу стены здания, стоящего прямо передо мной, я увидел небольшую табличку с полустёртой надписью «адемика Ка…».

Интересное совпадение. С одной стороны, конечно, этот огрызок надписи мог оказаться и не куском названия улицы, на которой, по данным учётной записи на «Новостьмирье», проживает Тень, а с другой… Почему бы и не проверить? Тем более, что ловить в этих руинах того малолетнего наркомана — заведомо безнадёжное дело. Хочет гробить свою жизнь дальше, ну и чёрт бы с ним.

Я сердито сплюнул, одернул грязный (вследствие недавних приключений) плащ, и начал осторожно пробираться через руины. Так, на данной табличке номер дома не указан, но как минимум, репортёр должен проживать не в полуразвалившемся подъезде дома, а в нормальной квартире. Так как откуда-то ему же надо выходить в сеть? Ну и электричество, все дела… Значит, надо искать более или менее прилично сохранившийся дом.

За следующие два часа поиски успехом не увенчались, и моё настроение окончательно испортилось.

К счастью, дождь закончился, и из-за туч выглянуло солнце, начав приятно греть мою спину. Я сел на небольшой обломок какой-то стены, и задумался.

Тень мне найти надо, и надо найти срочно. Однако, при пересмотре той информации, которой я располагаю, легко заметно — шансов на это у меня не много.

Пункт А: Если репортёр до сих пор жив, это значит, что он хорошо спрятался. А в таких переулках (я снова оглядёлся, и досадливо поморщился) спрятаться очень легко.