Абсолютная власть
Шрифт:
– Ничего, мировые кризисы подождут. Что-нибудь нужно?
Салливан приставил к телефону маленький диктофон. На всякий случай.
– У меня к тебе только один вопрос, Алан.
Салливан замолчал. Ему пришло в голову, что это доставляет ему удовольствие. Затем он вспомнил, как выглядело лицо Кристи в морге, и помрачнел.
– Что именно?
– Почему ты так долго его не убивал?
В воцарившейся тишине Салливан слышал ритм дыхания на другом конце линии. Надо было отдать должное Алану Ричмонду: оно не участилось, а оставалось равномерным и спокойным. На Салливана это произвело глубокое впечатление и слегка разочаровало.
– Повтори,
– Если бы твои парни промахнулись, ты теперь встречался бы со своим адвокатом, планируя защиту против импичмента. Признайся, ведь ты уже близок к этому.
– Уолтер, с тобой все в порядке? С тобой что-то произошло? Где ты?
Салливан на мгновение отнял телефон от уха. В аппарате было антипеленговое устройство, которое обрекало на неудачу любые попытки определить его местоположение. Если они теперь стараются запеленговать его, а он по понятным причинам был в этом уверен, то обнаружат, что сигнал может поступать из дюжины различных точек, ни одна из которых не была близка к тому месту, где он в действительности находился. Это устройство обошлось ему в десять тысяч долларов. Но это были всего лишь деньги. Он вновь улыбнулся. Он мог разговаривать так долго, как ему будет нужно.
– Напротив, я давно не чувствовал себя лучше, чем сейчас.
– Уолтер, ты говоришь каким-то загадками. Кто кого убил?
– Знаешь, я не очень удивился, когда Кристи не захотела лететь на Барбадос. Честно говоря, я предполагал, что она хотела остаться, чтобы развлечься с несколькими молодыми людьми, которых взяла на заметку в течение лета. Когда она сказала, что плохо себя чувствует, это меня позабавило. Помню, я сидел в лимузине и думал, какой предлог она изберет. Она была не слишком изобретательной, бедное дитя, и кашляла абсолютно ненатурально. Судя по всему, в школе она злоупотребляла объяснениями типа “мою домашнюю работу съела собака”.
– Уолт...
– Странно, но когда полицейские спросили меня, почему она не поехала вместе со мной, мне неудобно было заявить им, что Кристи сказалась больной. Может, помнишь, в то время в газетах ходили слухи о разных интрижках... Я знал, что, если сообщу о ее болезни, то бульварные газетенки тут же объявят ее беременной от другого мужчины, даже если вскрытие этого не подтвердит. Людям нравится делать самые худшие и самые пикантные выводы, Алан, ты это знаешь. Когда тебя сместят с поста президента, о тебе, конечно, тоже сделают самые худшие выводы. И правильно делают.
– Уолтер, скажи, пожалуйста, где ты находишься? У тебя явно не все в порядке со здоровьем.
– Хочешь послушать эту запись, Алан? Запись с той пресс-конференции, где ты с большим участием сказал мне о событиях, которые происходят без всякого смысла? Очень тактичное высказывание. Частная беседа двух старых друзей, которую записали несколько теле– и радиостанций, но которая не была никем замечена. Полагаю, что именно благодаря твоей популярности никто не придал этому значения. Ты был таким обаятельным, таким сочувствующим, никто и внимания не обратил, что ты сказал о болезни Кристи. Но ты сказал это, Алан. Ты говорил мне, что если бы Кристи не заболела, то не была бы убита. Она бы полетела со мной на остров и осталась в живых. Кристи лишь мне одному сказала о своей мнимой болезни. И я не стал сообщать этот факт полиции. А как ты узнал об этом?
– Должно быть, ты сам мне и сказал.
– Я не разговаривал с тобой до пресс-конференции. Это можно легко подтвердить. Моя жизнь
– Уолтер, прошу тебя, скажи мне, где ты? Я хочу помочь тебе.
– Кристи никогда не нравилось действовать в открытую. Должно быть, она очень гордилась тем, что водит меня за нос. Наверное, она хвасталась тебе, как обвела старика вокруг пальца? Несомненно, только моя покойная жена могла сказать тебе, что симулировала болезнь. А ты проболтался в разговоре со мной. Не знаю, почему я понял все это только сейчас. Видимо, я был настолько одержим поиском убийцы Кристи, что безоговорочно согласился с версией о краже со взломом. Возможно, это было также неосознанным самообманом. Потому что я догадывался о чувствах Кристи к тебе. Но, наверное, я просто не хотел верить, что ты способен поступить со мной подобным образом. Мне надо было сделать ставку на самые худшие свойства человеческой природы, и я не просчитался бы. Но, как говорят: лучше поздно, чем никогда.
– Уолтер, зачем ты мне позвонил?
Голос Салливана стал тише, но не утратил своей твердости.
– Затем, ублюдок, чтобы ты знал, какое будущее тебе предстоит. Оно будет связано с юристами, судами и такой общественной оглаской, какую ты, даже будучи президентом, не мог бы себе вообразить. Потому что я не хочу, чтобы ты удивился, когда у тебя на пороге появится полиция. И самое главное, я хочу, чтобы ты знал, кого за все это благодарить.
Голос президента напрягся.
– Уолтер, если тебе нужна моя помощь, я тебе помогу. Но я – президент Соединенных Штатов. И хотя ты один из моих самых старых друзей, я не потерплю подобных обвинений ни от тебя, ни от кого-либо еще.
– Молодец, Алан. Молодец. Ты предвидел, что я буду записывать этот разговор. Впрочем, это неважно. – Салливан на мгновение замолчал, потом продолжил: – Ты же мой протеже, Алан. Я учил тебя всему, что знал сам, и ты был хорошим учеником. Достаточно хорошим, чтобы занять самый важный пост в мире. К счастью, твое падение тоже не заставит себя ждать.
– Уолтер, тебе многое пришлось пережить. В последний раз тебя прошу: пожалуйста, попроси у кого-нибудь помощи.
– Забавно, Алан, но я хотел посоветовать тебе то же самое.
Салливан выключил телефон, а потом диктофон. Его сердце билось непривычно быстро. Он прижал руку к груди и заставил себя расслабиться. Он не хотел, чтобы с ним случился инфаркт: он собирался еще пожить и посмотреть, что будет дальше.
Он посмотрел в окно, а потом на обстановку комнаты. Его маленькое убежище. В этой самой комнате умер его отец. Почему-то эта мысль его успокаивала.
Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Утром он позвонит в полицию. Он расскажет им обо всем и отдаст запись. А затем будет сидеть и наблюдать. Даже если Ричмонда и не признают виновным, его карьера закончена. То есть он уже мертвец, в профессиональном, духовном, нравственном смысле. Какая разница, что его материальная оболочка продолжит существование? Это даже к лучшему. Салливан улыбнулся. Он поклялся отомстить убийце своей жены. И не нарушил клятвы.