Абсолютное оружие
Шрифт:
Облив меня ненавидящим взглядом, мирный скрылся в тоннеле. Всё-таки интересно, откуда такая бурная реакция? Тарнас (я следил за ним краем глаза), несколько удивился, даже растерялся, но не более того. А вот местный… что-то у него к моей расе есть явно личное. Или конкретно ко мне?
Но эти мысли исчезли из моей головы, стоило узкой щели в стене поглотить «туристов»; осталось нечто куда более важное и интересное.
Продолжая одной рукой удерживать Экси за талию, чтобы и мысли сбежать не возникло, второй ладонью я ухватил её за подбородок, вынуждая поднять на меня взгляд. Внимательно рассмотрел её лицо —
— Не желаешь искупаться? — тихо предложил я.
— Искупаться? — растерянно переспросила девушка, часто моргая и явно пытаясь сообразить, что происходит.
— Да. Вода ледяная, и это меня полностью устраивает, — усмехнулся я, волевым усилием заставил себя отстраниться (сам удивился, что сумел), отвернулся и, избавившись от импровизированной одежды, шагнул на примеченную ранее плиту.
Поверхность камня была пористо-шершавая и чистая, а вода — невероятно прозрачная. И — да, действительно обжигающе-ледяная. Неторопливо зайдя в воду по плечи, я обернулся. Девушка в растерянности стояла на берегу, глядя на меня с недоверием, будто ожидала подвоха, но не понимала, откуда именно его ждать.
— Иди сюда, не бойся, — позвал я. Она вздрогнула, очнувшись, и принялась аккуратно распутывать служащую поясом верёвку, только в процессе раздевания догадавшись спросить:
— А зачем? — подобное доверие (сначала сделала, потом уже спросила) очень порадовало. Значит, имеется хороший шанс быстро убедить самого себя, что девушка от меня никуда уже не денется, и, более того, донести эту мысль до неё самой.
— Хочу совместить сразу несколько приятных и полезных вещей, — пояснил я, любуясь осторожными плавными движениями Экси. Она была пластична, изящна, сильна и… пожалуй, действительно опасна. Не зря старались её загадочные создатели.
Стоило сказать им большое спасибо за возможность не только любоваться этим произведением искусства.
— Каких же? — уточнила девушка, сложив «платье» рядом с моей «одеждой» и аккуратно ступая по камням. Смотрела под ноги она так внимательно, будто шагала через паутину из мононити.
— Во-первых, очень хочется смыть с себя пыль. Во-вторых, хочется осмотреть это озеро на предмет каких-нибудь подводных пещер и потоков. В-третьих, я просто люблю плавать, — перечислял я по мере приближения воспитанницы, чувствуя себя охотником, заманивающим жертву в ловушку. — В-четвёртых, ледяная вода меня успокаивает, — Экси, даже не поморщившись от холода, вошла в воду и, наконец, оказалась на расстоянии вытянутой руки, за ладонь которой доверчиво и уцепилась. Есть! Попалась, птичка! — Охлаждает кровь, расслабляет мышцы и позволяет немного приглушить инстинкты, — невозмутимо проговорил я, неторопливо подтягивая жертву поближе.
— Приглушить? — скептически хмыкнула она, наконец-то поднимая взгляд, когда я крепко прижал её к себе. Точёные руки девушки уютно обняли меня за плечи, а ноги удивительно естественно обхватили торс, превращая нас в единое существо. — Незаметно!
— Поверь мне, разница велика. На воздухе мы бы с тобой уже не разговаривали, — рассмеялся я, наслаждаясь возможностью просто прикасаться, ласкать стройное тело, а не срываться с катушек
Экси.
Вода действительно была ледяная; но, впрочем, меня и для этого готовили. Вот видела бы доктор Ладога, для каких целей её создание использует привитые навыки!
Последняя мысль помогла немного стряхнуть напряжение, и я даже смогла заставить себя поднять на Райша взгляд, и, более того, обнять его в ответ, и даже — о, чудо! — пошутить, а не попытаться спастись бегством, когда мы оказались тесно прижаты друг к другу. На фоне ледяной воды мужчина казался ещё более горячим, почти обжигающим. И это был чертовски приятный контраст!
— Поверь мне, разница велика. На воздухе мы бы с тобой уже не разговаривали, — засмеялся он. — А у меня есть, что тебе сказать.
— Именно в таком положении? — растерялась я, с трудом фокусируя сознание на разговоре. Мне казалось, я плавлюсь под непривычно аккуратными прикосновениями его обжигающих рук, и вот-вот потеку и растворюсь в озере. А, самое главное, говорить мне совсем не хотелось.
— Не совсем. Вот так будет уместнее, — и одно плавное движение сделало наше единство полным. Он поймал мой судорожный выдох губами, и, придерживая подбородок, заставил запрокинуть голову. — Посмотри на меня, — не попросил — приказал Райш, и у меня даже мысли не возникло не подчиниться. — Ты — моя, — слова падали отрывисто, чётко, весомо, будто вердикт судьи. — Только моя. Навсегда. Убью любого, кто посмеет прикоснуться!
Появилась отстранённая мысль, неуверенное воспоминание, что, кажется, мужчина должен говорить женщине совсем другие слова. Я даже подумала, что, наверное, такая прямолинейная собственническая грубость должна быть оскорбительна. Даже честно попыталась оскорбиться и отыскать в себе протест в компании со свободолюбием. Тщетно. Кроме восторга и полного одобрения такой постановки вопроса отыскалось только моральное удовлетворение от услышанных слов, чувственное наслаждение каждым прикосновением и иссушающая жажда большего.
— Только твоя, — эхом отозвалась я. — А ты — мой!
Кажется, такой ответ полностью удовлетворил мужчину, потому что больше мы не разговаривали. Да и все мысли вылетели из моей головы вместе с сорвавшимися с волос брызгами, когда я резко запрокинула голову, пытаясь за раз вдохнуть как можно больше воздуха. Смутное воспоминание, что открыто подставленное горло тут у них является знаком подчинения, оказалось вообще последним проявлением сознания.
А дальше осталось только удовольствие, чувство завершённости и правильности происходящего.
Шевелиться было ужасно лень. Я частью висела на Райше, частью дрейфовала в воде, и было мне так хорошо, как не бывало никогда прежде.
— Экси, — тихо позвал меня горячий, осторожно почёсывая за ухом.
— М-м-м?
— Я тебя обманул, — усмехнулся он.
— Когда? — также вяло поинтересовалась я, пытаясь придумать, в чём именно мог мне соврать Райш, и чем это может грозить только-только начавшейся устаканиваться картине мира.
— Недавно, — мужчина хмыкнул. — Это ведь были не просто слова.