Абстрактный мир. Трилогия
Шрифт:
— Мира! Они забыли, кто такие эльфы, и что они сделали с их родными, с их Ара-казом. Кто-то должен им напомнить…
Нахмурившись, я посмотрела на кевтиянку, которая до крови кусала губы, глядя в одну ей известную даль.
— Может, тебе стоит больше с ними общаться? Понять их?
— Как будто они хотят общаться со мной!
Больше Элладор с нами на прогулки не ходила.
На четвертый день мы с Кельветом дошли до лесного замка, точнее, его развалин. От некогда огромного сооружения, возвышавшегося прямо посреди леса, осталась
— Раньше замок был огромен, — рассказывал мальчишка, перепрыгивая с кочки на кочку. — В нем жил пророк — тот, кто слышал поля.
— Я не пророк.
— Знаю. Не для нас.
С некоторых пор я не любила руины, поэтому в башни решила не соваться, а уселась на берегу болота и ждала, пока Кельвет вдоволь налазается по камням.
Странное дело, всего несколько дней назад я думала, что Ара-каз — это пустые города, вросшие в почву строения, безжизненные пустоши, остовы взорванных мостов и облака ядовитого хата, устилающие низины. Такой предстала передо мной земля кевтов.
Теперь я видела дикий, холодный север. И он был жив.
После вылазки к замку несколько дней я просидела с Кэрроу, заполняя опросники, которые, вообще-то, должны были заполнять жители Ям, но, видимо, эльфийке с кевтами договориться не удалось, и теперь на идиотские вопросы о качестве жизни отвечала я, а Кельвет ушел вглубь леса искать следы рогатого вожака — изюбря.
Уже через пару дней юный кевт вернулся с хорошими вестями — вожак ищет пару, а, значит, скоро весна.
А на следующие утро мы решили идти к озеру Духов.
Поднявшись на холм, я обернулась посмотреть на спящий поселок. В низине стоял предрассветный туман, и постройки Ям, темневшие в молочной дымке, походили на завязших в паутине гигантских насекомых. Жители просыпались рано, но мы всё же ухитрились встать раньше всех. Я подняла висевший на шее фотоаппарат и принялась щелкать, но снимки выходили слишком темными.
— Щелкнешь обратно, — произнес Кельвет, наблюдая за моими неудачными попытками. — Когда будет чи.
Чи по-кевтски означало «солнце».
— Ладно, — я опустила фотоаппарат, поежилась. — Пошли. Надеюсь, мы не замерзнем, когда будем молиться полям.
— Поля греют, — отозвался мальчишка, и в его голосе я услышала едва заметные нотки презрения.
— Я давно не гуляла по полям, — честно призналась я. — Обычно это ничем хорошим не заканчивается.
— Поля дают свободу, — упрямо произнес Кельвет. — Их нельзя загнать в слова и цифры.
В лесу было сравнительно тепло. Пару ночей назад даже в домах стоял такой мороз, что я спала в верхней одежде и сапогах. Сколько мы с Кэрроу ни протапливали комнату, холод стоял жуткий. Большинство миссионеров слегло с простудой, поэтому, когда
Глубоко вздохнув и едва не закашлявшись, я направилась за своим юным провожатым. Кельвет не крался, не ступал особым шагов, даже не говорил шепотом — его скрывало поле. Я долго пыталась понять, какое заклинание он применяет, но, похоже, парень не задавал энергии цель, а просто, каким-то образом, подгонял её под себя.
— Рассалару запретили выходить, — произнес Кельвет, чуть обернувшись. — Я хотел погулять с ним. Он сильнее, чем ты.
Я закусила губу, вспомнив, что послужило причиной запрета.
После прогулки с Элладор между мной и Арельсаром состоялся тот самый разговор, который мы решили провести по прилету. Я рассказала кевту о связи Азара с моим полем, не упомянув, однако, о том, что, таким образом, мы фактически могли общаться друг с другом.
— Он использует мое поле, и я ощущаю, что именно за заклинание он хочет сотворить.
— Это очень удобно на турнире, — заметил Арельсар.
— Как будто, не помнишь, чем это закончилось. Почему Кэрроу не рассказала тебе раньше?
— Гранто запретил ей, сославшись на тайну научного исследования.
— А, ну, ясно, теперь у неё развязаны руки.
— Гранто здорово вымуштровал тебя, — усмехнулся кевт. — Тайны, секреты, недомолвки.
«Как будто, ты ведешь себя иначе», — подумала я, но промолчала.
Мы обсудили некоторые аспекты подобного взаимодействия, и в ходе беседы Арельсар снова предупредил, чтобы я осторожнее относилась к окружающим меня разумным, особенно близким.
— Для любого орка благополучие клана занимает первое место в жизни, — поучал меня кевт. — Что бы между вами ни произошло, Азар, не раздумывая, выберет клан, а не тебя.
— Я это уже поняла, — кисло ответила я.
— Понять не значит принять.
— Мне ещё кое-что нужно тебе рассказать.
По моему мнению, Арельсар, как негласный руководитель миссии, должен был знать, что задумали Альса и Рассалар. Их разговор, подслушанный ночью в отеле адмирала Кольсара, я постаралась пересказать как можно точнее, не строя предположений. Арельсар, внимательно выслушав меня, поблагодарил за ценную информацию и тут же вышел, совершенно забыв о том, что сам должен был рассказать мне о своем ранении.
На следующий день военные из СБО не выпустили Рассалара из поселка. Кевт жутко злился, пытался подраться с капитаном отряда, назвал его «прихвостнем эльфийских шакалов», но в итоге вынужден был отступить — схватка вышла бы бессмысленной. Для жителей резервации действовал запрет на огнестрельное оружие, и, хотя миротворцы хранили свои пистолеты-автоматы в специальных кейсах, они всюду носили с собой шоковые дубинки.
С тех пор Рассалар перестал общаться с Арельсаром, а я жутко злилась на себя — стукачество не входило в мои планы, я лишь хотела помочь.