Абстрактный мир. Трилогия

Черкасова Галина Геннадьевна

— Ничего не меняется, — говорил он, сидя на крыльце и освежевывая зайца стащенным у Алтаннат ножом. — Ямы. Только земля не наша. Чужая земля. Нет свободы.

— Потерпи, скоро вас отправят на Прэн.

— Как? Война идет. Лучше бы воевать, — мальчишка покачал головой. — Забрали из леса — жизнь забрали. Ты тоже — пленница.

— Знаю, Кель, знаю.

Он не спрашивал о демонах, не вспоминал об отце, часто хмурился и, внезапно замолкая на полуслове, замирал, задумчиво глядя своими черными глазами в одному ему ведомую даль.

— Прости, что

вытащила тебя сюда, — было стыдно от одной мысли, что я просто использую этого ребенка.

— Тебе благодарен. Вернула поля, охоту, свободу.

Сил не хватало ответить, что после экспедиции в горы его отправят обратно, в лагерь для беженцев.

Вертолет должен был доставить нас к поселку, а оттуда по горной тропе группе предстояло подняться до перевала. Марих заверил, что пока никто на скалы не полезет, но, если того потребуют обстоятельства, нас обучат основам альпинизма. Снаряжение, которое орки рассовали по вертолету, Марих собирался оставить в поселке.

Подобная новость радовала Кельвета, но отнюдь не меня. Я уже предчувствовала, что из-за своей неопытности буду тормозить всю группу, однако, другого варианта не было.

«Посмотри вниз».

Я вздрогнула, недоуменно уставилась на Азара, сидевшего у окна. Орк отстранился и вслух повторил.

— Посмотри.

Мы летели над седой от пыльцы и пуха степью, в высоких травах которой паслось стадо бизонов. Мохнатые, коричневые спины огромных животных возвышались над зеленым морем, подобно валунам.

— Да они просто гиганты, — прошептала я. — Почему их называют «горными»?

— Эти — одомашненные. Их дикие собратья летом поднимаются высоко в горы, зимой спускаются в предгорье. А теперь посмотри на юг. Фэт-е-тан.

Впереди, будто разделяя мир на две части, тянулась великая горная цепь. Темные, почти черные скалы походили на острые зубы огромного дракона, который когда-то решил сожрать землю, распахнул пасть, пропорол клыками земную твердь, но так и не смог оторвать ни куска от тела планеты. Белоснежные вершины гор терялись в облаках.

— Сейчас будет трясти, — предупредил Марих.

Кельвет откинулся на спинку сидения и, прикрыв черные, как сама Тьма, глаза, выдал.

— Ненавижу летать.

— В небе Ара-каза трясет ещё сильнее, — заметила я.

— Мы потеряли земли, что говорить о небе? — в голосе Кельвета прозвучала такая неприкрытая ненависть, что даже Алтаннат и Марих перестали цапаться и уставились на парня.

— Он не пустит мне стрелу в спину? — спросил Мар на оркском.

— Не все же Аттирам наносить удары из-за угла, — вывернула Алтаннат.

Марих оскалился.

— Ещё раз упомянешь почивший клан — я тебя скину с первой попавшейся скалы.

— Тебе до сих пор нравится истреблять Хагонов?

— Меня…, — Кельвет раздул щеки и отпустил в свободное падение часть своего завтрака. — Кхе… Меня тошнит от оркского языка…

* * *

Поселок номер семь находился на предгорье, близ склона Хар-барах, столовой горы, издали напоминавшей перевернутый

утюг. Растительности здесь почти не было, разве что странного вида мох покрывал камни и крыши домов. Густо-бордовые пятна лишайника походили на кровоточащие раны, и даже тот факт, что растение обладало лечебными свойствами, не мог сгладить неприятное ощущение первого впечатления.

Поселок состоял всего из семи домов, два из которых пустовали. В остальных жили смотрители перевала с семьями да работники сейсмостанции. Зона хотя и слыла, по словам Азара, туристической, из-за труднодоступности посещалась разве что богачами с собственными летательными средствами да альпинистами, спускавшимися сюда пополнить запасы провизии, починить снаряжение или сбросить ненужный балласт в виде тормозившего группу «слабого звена». Жители поселка продавали провиант втридорога, потому что им самим, как государственным смотрителям, продукты доставлялись раз в месяц, а зимой вылет дежурного судна из-за свирепствующих буранов вообще могли отложить. Но, несмотря на существующую вероятность голодной смерти, отсутствие удобств и оторванность от цивилизации, орки, жившие в поселке, даже и не думали покидать перевал. Потому что это была великая честь — нести караул у скал, где началась история правящего клана.

На вертолетной площадке нас встречал пожилой, беззубый орк, опиравшийся на здоровенный, выше моего роста, костыль. Старик всё время кашлял и смачно сплевывал на камни какую-то красную жижу. Как оказалось, он использовал мох в качестве жвачки.

— Большая честь, большая честь, — повторял старик, ударяя кулаком в грудь. — Давно не залетали, ат харг, давно. Последний раз я так звал вашего брата. Да кто же это с вами? Аттирский прихвостень и… ваша жена?

— Упаси предки, — буркнула Алтаннат. Марих швырнул на землю тюк со снаряжением, едва не придавив Кельвета.

— И черноглазый крысеныш, — констатировал старик. — А там кто? Неужто…

Смотрителя, похоже, чуть не схватил сердечный приступ, когда он, наконец, разглядел меня.

— Человек?! На великих камнях?! Да сколько стоят горы, не было здесь дохляков!!!

Орк разразился непереводимой бранью, а Алтаннат, проходя мимо, презрительно заметила.

— Похоже, сегодня на ужин суп из человеческих потрохов. Без обид, Антея.

— Отставить, — рявкнул Азар, и старик, едва не уронив костыль, обиженно замолчал. — Мар, перепроверь позывные пилота. Он останется в поселке за связного.

— Где мой лук? — Кельвет лазил среди коробок и тюков с вещами и снаряжением, мешая оркам переносить вещи. — Где стрелы?

— Они в моем рюкзаке, — ответила я, краем глаза заметив, как старика передернуло.

— Идемте за мной, — процедил он, отворачиваясь. — В хорошем доме уже готов стол, все ждут вас, ат харг.

— А в Ара-казе горы выше, — произнес Кельвет, озираясь по сторонам. — Что твердил старик?

— Что не рад видеть меня. Местные не знают древнего? — спросила я у шагавшего рядом Мариха, нагруженного, как вьючный верблюд.