Абсурдистан

Штейнгарт Гари

— Гм-м, — вымолвил бельгиец, подняв руку, которая сразу же бессильно упала. — Все хотят быть бельгийцами. А вот я не хочу быть бельгийцем — нет, сэр. Я хочу быть мексиканским сторонником Сапаты или черногорцем — в общем, кем-нибудь диким. — Зевнув, он почесал идеально белую переносицу. Я заметил, что у его ног лежат разбитые солнечные очки.

Миша, младший менеджер «Макдоналдса», вернулся с бутылкой водки «Флагман» и бумажным стаканчиком. Наполнив стаканчик, он осторожно наклонил Лефевру голову и влил дипломату в рот водку. Тот слегка захлебнулся, но основная часть алкоголя попала в

организм, отчего загар быстро сделался красноватым.

— Кто вы такой? — спросил меня Лефевр, позволяя Мише вытереть себе лицо бумажной салфеткой с логотипом «Макдоналдса». — Что вы делаете?

— Я филантроп, — ответил я. — Занимаюсь благотворительным фондом под названием «Мишины дети».

— Вы что-то вроде педофила?

— Что? — вскричал я. — Как вы можете! Это просто ужасно! Всю свою жизнь я хотел помогать детям.

— Я просто подумал, потому что вы такой толстый…

— Прекратите меня оскорблять. Я знаю свои права.

— Вы еще не бельгиец, мой друг, — заметил он. — Я просто шучу. У нас в Бельгии проблема с педофилией. Большой скандал. Подразумеваются даже люди из правительства и полиции.

— Подозреваются, — поправил я его.

— Я подумал, вам нужно знать побольше о вашей новой стране, прежде чем вы примете гражданство. Вы хотите что-нибудь еще узнать?

Я поразмыслил над теми вещами, которые мне хотелось бы узнать о Бельгии. Их было немного.

— У вас эта королева Беатрикс, да? — спросил я.

— Нет, это в Голландии.

— И у вас постыдная история в Конго. Ваш Леопольд был чудовищем.

— Теперь он и ваш Леопольд, Вайнберг. НашЛеопольд. — Лефевр достал из-под матраса официальный конверт и попытался бросить в мою сторону, но конверт полетел в противоположном направлении и приземлился на контейнер для мусора. Миша номер два подобрал его и отдал мне.

Я попытался засунуть внутрь свою ручищу, но тщетно. Разорвав конверт, я извлек темно-красный бельгийский паспорт.

Я раскрыл его. Под бледной голограммой, изображавшей, как мне представилось, бельгийский королевский дворец, я увидел копию своей фотографии из ежегодника Эксидентал-колледжа. На ней я был двадцатидвухлетним толстяком, уже с двойным подбородком.

— За дальнейшей информацией о Бельгии обратитесь на сайт www.belgium.be, — посоветовал Лефевр. — У них есть также информация на английском. Вам нужно хотя бы знать фамилию нынешнего премьер-министра. Иногда об этом спрашивают в Иммиграционной службе.

— Он выглядит таким настоящим, — заметил я.

— Он и есть настоящий, — сказал дипломат. — Согласно официальным документам, вы стали гражданином Бельгии в Шарлеруа прошлым летом. Вам, иммигранту из России, было предоставлено политическое убежище. Вы были сторонником чеченцев или что-то в этом роде. Еврейский сторонник чеченцев — вот вы кто.

Я прижал паспорт к носу, надеясь почувствовать запах Европы — вино, сыр, шоколад, мидии, — запах Бельгии, столь отличный от запаха картошки фри в «Макдоналдсе». Но я ощущал лишь свое собственное благоухание — жаркий день, усталое тело, надежда, смешанная с осетриной.

— Он очень хороший, — сказал я.

— Нет, он не очень хороший, — возразил Лефевр.

— Ну

что же, он очень хороший для меня. — Я пытался сохранять позитивный настрой, как это все время делают в Штатах.

Дипломат улыбнулся. Он сделал жест Мише номер два, чтобы тот опрокинул ему в рот водку из бумажного стаканчика. Между глотками он начал петь гимн моей новой родины:

^O Belgique, ^o m`ere ch'erie, `A toi nos coeurs, `a toi nos bras, `A toi notre sang, ^o patrie! Nous les jurons tous, tu vivras! Tu vivras toujours grande et belle, Et ton invincible unit'e Aura pour devise immortelle: «Le roi, la loi, lalibert'e!» [8]

8

О Бельгия, о дорогая мать! Тебе — наши сердца, тебе — наши объятия, Тебе — наша кровь, о родина! Мы все клянемся, что ты будешь жить! Ты будешь жить вечно, великая и прекрасная, И твое непобедимое единство Обретет бессмертный девиз: «Король, закон, свобода!» (фр.).

При каждом французском слове он, пристально глядя прямо в мои красивые голубые глаза, гримасничал, гоготал и заставлял меня почувствовать все мои ошибки, которые, как мне было известно, я мог совершить. Я стоял и слушал. Затем сказал:

— Знаете ли, мистер Лефевр…

— Гм-м, — произнес он. — Что я знаю?

— Все причиняют боль.

Дипломат скривил свои красивые губы, впервые за все время удивившись.

— Кто причиняет боль? — осведомился он. — О чем вы говорите?

— Все причиняют боль, — ответил я. Несмотря на проблемы, связанные с моим весом, я опустился на землю и протянул руку, чтобы взять из его руки стаканчик с водкой. Наши руки соприкоснулись, и рука у него была такой же потной и вульгарной, как и моя. Я взял стаканчик и вылил немного водки на мой новый паспорт.

— Что вы делаете? — закричал дипломат — Это же паспорт Евросоюза!

— Когда в России заканчивают университет то льют водку на диплом — на счастье.

— Да, но это же паспорт Европейского Союза! — повторил дипломат, снова опрокидываясь на матрас. — Вы заплатили за него сотни тысяч долларов. Вы же не хотите, чтобы от него пахло водкой.

— Я могу поступать, как мне угодно! — заорал я в гневе, и словно в ответ у меня за спиной послышался звон бьющейся посуды и лязганье ножей и вилок. Мы взглянули в сторону «Макдоналдса» в недоумении: ведь в ресторане была только пластмассовая посуда и бумажные стаканчики.

— Что там делают эти идиоты? — спросил Лефевр.