Абьюзер

Эл Лекс

Впрочем, – я снова посмотрел на трупы Горелых, – возможно, живой человек тоже способен на такую же реакцию, как компьютерный болван. Если он мыслит совершенно другими категориями и видит логику совсем иначе, нежели я.

– Так откуда они их взяли? – я решил вернуться к старой теме.

– Да откуда я знаю? Нашли, притащили, раскопали… Ты не те вопросы задаешь.

– Почему не те? Разве тебе не интересно, откуда они их взяли? А если они еще найдут? Ну, не прямо они, но тоже какие-нибудь психи?

– Мне не интересно, потому что они могли их взять откуда угодно. Ты еще не понял, куда попал? Это Аномалион, братец Кротик, это тебе

не большая земля. Девизом этого места могла быть разве что фраза «Что угодно, когда угодно, как угодно». Тут вещи и люди появляются из воздуха и пропадают в никуда, сдвигаются по времени и возвращаются обратно. Эти ящики с гранатометами могли быть перенесены сюда из прошлого или будущего, а, может, даже из какой-то параллельной вселенной. Горелые могли свалить в кучу всякий хлам, который странным образом превратился в эти ящики. А, можем, и не было никаких Горелых и гранатометов и все это – лишь наши с тобой галлюцинации, этот вариант тоже не стоит сбрасывать со счетов.

– Исключено. – я помотал головой. – Мне не мог привидеться пласталевый читер, поскольку я даже не знал об их существовании на тот момент. Я даже представить себе не мог, что такие существа способны существовать.

– Ну, значит, не галлюцинации. – Медведь пожал плечами. – Крот, Аномалион это такое место… Это как лабораторный бокс планеты, в котором она проводит свои эксперименты, самые смелые и безбашенные. Если представить себе планету ученым, а вселенную – каким-нибудь НИИ, то Аномалион будет лабораторным боксом высшей степени защиты от всех опасностей, какие только можно себе представить. И бокс этот дали самому безумному, хоть и по-своему гениальному ученому из всего коллектива, чтобы он всеми своими дикими экспериментами не поднял на воздух все здание.

– Это твоя теория? – уточнил я.

– Не моя. – Медведь покачал головой. – Но она кажется мне наиболее логичной. Сам посуди – здесь происходит дичь. Абсолютная дичь, все что можно придумать и все то, до чего ты никогда не додумаешься – все происходит здесь. Но ничего не оказывается снаружи. Даже раньше, когда читы еще вывозили из Аномалиона, они на большой земле быстро теряли свои свойства, как и читеры, которые надеялись стать там супергероями… Или злодеями. Баги за куполом не образуются, твари туда не проникают, технобиоты не гуляют. А с тех пор, как купол полностью закрылся – вообще все как ножом отрезало. Даже радиоволны не проникают ни снаружи внутрь, ни наоборот. Полная изоляция. Как в лабораторном боксе.

– Хреново, наверное, ощущать себя лабораторной крысой. – я вздохнул. – Получается, от тебя ничего не зависит.

– А вот тут ты ошибаешься. Как раз все наоборот – именно от тебя, от каждого из тех, кто остался внутри купола, все и зависит. Если бы не было людей – кто бы отмечал все эти странности? Кто бы знал об их существовании? Животным было бы все равно, для них все это непостижимо, они бы просто воспринимали все это как новый источник опасности, а, может, и наоборот – чего-то полезного для себя. Странными и непонятными все эти явления делает именно присутствие людей. Поэтому, как ты ни крути, а именно люди во всей этой цепочке являются главным звеном. И есть даже теория о том, что именно появление людей под куполом и стало причиной того, что местность под ним превратилась в Аномалион.

– Может, и так. – я не стал ставить под сомнение слова Медведя. – Но тогда почему тут все так ужасно? Почему тут все старается убить тебя?

– А

во внешнем мире по-другому, что ли? – хмыкнул Медведь. – Это просто мы объединились, прогнули мир под себя и загнали его в такие рамки, когда куча людей стала сильнее окружающего мира. Но возьми простого обывателя, оторви его от привычной жизни и закинь в тайгу в минус двадцать – сможет он выжить? Определенно, нет. И он точно так же будет считать, что весь мир против него. Погода, температура, кружащие вокруг волки… А ведь они на самом деле не против него, они просто есть. Это человек вторгся в их мир, а не наоборот. Так же и здесь. Мы вторглись в мир, к которому не готовы, который не понимаем, и теперь думаем, что он пытается нас убить… А он, может, даже и не в курсе, что внутри него копошатся какие-то людишки, которые так его ненавидят.

Медведь повернул голову куда-то вправо, и его голос неожиданно потеплел, что было слышно даже через наушники:

– К тому же здесь далеко не все пытается тебя убить. По крайней мере, не напрямую. Смотри, какие красавцы. За пределами Аномалиона ты никогда в жизни не увидишь ничего даже отдаленно похожего…

Глава 6

Когда я перевел взгляд туда, куда смотрел Медведь, сначала я ничего выдающегося не увидел. Вокруг, сколько видел глаз, тянулась все та же пустошь, где-то вдалеке упирающаяся в голубой небосвод. И только там, на линии горизонта, виделись какие-то огромные неясные силуэты, похожие на несколько одинаково плоских то ли высоких холмов, то ли низких гор.

Но секундой позже я понял, что никакого отношения к выпуклостям рельефа эти объекты не имеют. Ну, или это какая-то очередная загадка Аномалиона – двигающиеся горы.

А они и правда двигались. Правда почти незаметно – может быть, по миллиметру в секунду, так что и глазом не заметишь особо. Определить, что движение вообще имеет место быть намного проще оказалось по тому, что они очевидно шевелились, то ли слегка переваливаясь с боку на бок в процессе движения, то ли раздуваясь, как пузырь и снова опадая – так и не поймешь. А еще несколько раз прямо в центре этого «массива» появились прогалы света – явно следствия шевелящихся ног или лап.

Да с такого расстояния вообще ничего не рассмотришь и не поймешь. А Медведь еще «красавцы» говорит. Шутник.

Повернув голову и заметив мое замешательство, Медведь прямо на ходу залез в один из подсумков и выудил оттуда компактный, сложенный вдвое, бинокль. Резким взмахом руки расправил его и протянул мне:

– На. Не видишь же ни хрена.

Я благодарно кивнул и принял бинокль. Приложил к глазам, покрутил колесики настроек, наводя фокус и подбирая кратность, и наконец смог рассмотреть неведомое явление поподробнее.

И вынужден был согласиться с определением Медведя. Это и правда были величественные красавцы.

Больше всего существа были похожи на обеденный стол. Большой и высокий обеденный стол. Большой и высокий обеденный стол, который затонул вместе с кораблем, на котором находился и несколько веков провел на морском дне, обрастая отложениями соли, кораллами, ракушками и всем прочим, чем только можно обрасти в толще воды. Природа сгладила все его острые и строгие линии, превращая их в нечто бесформенное и массивной, в чем уже не признать предмет мебели. Столешница стала на порядок толще, и покрылась сотней слоев непробиваемой корки, а с обратной ее стороны разрослась колония кораллов.