Ад уже здесь

Цормудян Сурен Сейранович

— А в ваших ожиданиях какая судьба была уготована Вейнарду? — с болью в голосе проговорил Николай.

Старшина посмотрел на Васнецова, а потом устремил вопросительный взгляд на комиссара.

— Это наш агент, который занимался им, — пояснил Андреич.

— Ах вот оно что, — вздохнул лидер. — Он ведь погиб. Так?

— Да, — кивнул комиссар.

— Как его звали? — спросил Николай.

— Вейнард, — пожал плечами комиссар. — По нашей линии разведки он проходил как агент Крот.

— Вы даже имени его настоящего не знаете. А оно у него было. У него жизнь была.

— А может, Колян, если бы ты дурака не валял, а остался бы тут или не стал бы сразу бежать, то он жив сейчас был бы? — тихо произнес Вячеслав.

Васнецов замолк и повесил голову. Он ведь совершенно не думал о таком варианте. Но теперь выходило, что его действия стали причиной гибели капрала.

— Оставьте парня, — хмуро вздохнул Старшина. — Все это следствие задуманной нами комбинации. Нам надо было убедить Гау в нависшей над ними смертельной опасности.

И тут одним Ежовым дело бы не обошлось. Нами развернута в Легионе агентурная сеть. Не сомневаюсь, что такая сеть шпионов-легионеров есть и у нас. Но беда в том, что мы потеряли много агентов из-за способностей Титоса. Он способен не только воздействовать на умы людей, на их мировоззрение, но и чувствовать тех, кто не принимает его влияния. Все эти измерения черепа лишь видимая и ничего не значащая вершина айсберга. Это брошенная людям кость, потворствующая идее о высшей расе и опасности мутантов. Главное там — это гипноз Титоса. Однако все люди разные, и они по-разному воспринимают или не воспринимают его гипноз. Соответственно, остались в Легионе те, кто не подвержен выявлению. Погибший был из таких. Но как я понял из вашего повествования, молодой человек наделен схожими с главным Гау способностями. До вашего появления природа способностей их главаря нам была непонятна. Но теперь многое прояснилось. Все это, конечно, интересно и в высшей степени необычно. Я много слышал о пси-оружии и различных экспериментах. Но в другие времена и при других обстоятельствах не поверил бы, конечно. Но то в другие времена. Тогда и в возможность ядерной войны мало кому верилось. Титос должен был почувствовать подобного себе псионика. Причем он должен был понять, что этот псионик — враг. Враг, который оказался совсем рядом. Несмотря на их систему безопасности и прочее. Сможет ли он теперь заснуть, зная, что у нас есть псионик и атомная бомба? Нет. Нам уже доложили агенты, что там идет мобилизация. Ускоренные приготовления. Но все произошло очень быстро. Я имею в виду случай с вами, молодой человек. Вы пробыли там очень немного времени и подняли настоящий переполох. Ваши способности мы недооценили. Несколько агентов присматривали за вами на всякий случай, а Вейнард должен был обеспечить ваш отход. Бегство. Он самый отчаянный из наших агентов. Ему нечего было терять…

— Кроме жизни, — буркнул Николай.

Старшина развел руками.

— Увы.

— А когда тут появился этот Титос? — спросил Николай.

— Да он постоянно тут бывал. Он сын предателя-полковника. У нас с ним личные счеты. У него ко мне — из-за отца. У меня к нему — из-за моей родины, которую они продали. В общем, он проводил тут немало времени. Но жил в Москве. У него был большой бизнес. Строительство и бензоколонки. Тут он появился года через три после ядерных ударов. Их люди уже сформировали свой Легион. Тогда все, правда, было несколько иначе. Но готовились они задолго до начала войны. Тайные склады с амуницией и оружием. Боеприпасы. Огромные запасы топлива. Подготовленные люди. Потом они все ждали своих благодетелей из-за кордона. Наводили тут в округе свои порядки. Да вот незадача. Старшина… — Лидер Новой Республики усмехнулся. — Поначалу мы были как партизаны. Тут все действительно напоминало оккупированную зону. Но пошли потоки беженцев. Наше число росло. Мало кто хотел идти к врагу. К тем, кто их предал. И мы стали давить эту погань. И задавили бы. Но появился Титос. Его эти негодяи знали хорошо. Он возглавил их. И он стал другим. У него появились эти способности. И все стало сложней. И нам тут пришлось создавать особое общество. Тоталитарное, если вам будет угодна такая формулировка. Просто в данных обстоятельствах не было иной альтернативы.

— Так он в метро морлоком стал? — Сквернослов уставился на Николая. — Что он там делал, если сам не закладывал фугасы?

— Я ведь не в метро оморлочился, — вздохнул Васнецов.

— Ты еще не оморлочился, — усмехнулся Людоед. — Это ты себе льстишь. Ну, или наговариваешь на себя.

— Погодите, — досадливо поморщился Варяг, — не о том сейчас речь. Теперь, когда они знают про бомбу… Что дальше?

— Они будут атаковать, — ответил Старшина. — Сегодня днем. Ночью это делать сложно. У многих машин уже давно нет фар. Да и ждать им уже нельзя. Промедление в данном случае для них смерти подобно. Массированная атака с применением всей техники. Момент истины. — Он обратился к Людоеду: — Крест, вы профессиональный диверсант. Мастер подрывного дела. Я просил вас проинспектировать закладку взрывчатки на дамбе. Что скажете?

— Скажу, что толковых минеров у вас мало. Проделанные во льду минные камеры изначально никуда не годились. Лед куда толще, чем думалось. Глубину закладки увеличили вдвое. По всей ширине заложено зарядов общей сложностью восемь тонн. Плюс проделаны пустые штольни на разрыв. Я не знаю качества и свойств производимого вами взрывчатого вещества. Но подозреваю, что оно ниже, чем у тротила. Однако уверен, что при синхронном подрыве будет однозначная подвижка основного массива льда на дамбе. А дальше давление воды сделает свое дело. Также по моей рекомендации все заряды соединены детонирующим шнуром от установки разминирования УР-семьдесят шесть. Хотя протестовали ваши. Дескать, все оставшиеся шнуры на это извел. Но тут мелочиться нельзя. Это подстраховка, поскольку в работоспособности электродетонатора и в состоянии кабеля я уверен быть не могу. Людей было задействовано много на работах. Заминировать реку за ночь —

дело нешуточное. Во избежание утечки информации я рекомендовал коменданту временно ограничить свободу перемещения этих людей по вашей республике и внимательно за ними следить. Я понимаю, что в данной обстановке Легиону лучше ударить напрямик. Но если они узнают о минировании дамбы, то все впустую.

— А как вы общаетесь с вашей агентурой? — спросил Варяг.

— Импульсные передатчики. Спасибо Николаю Андреевичу. — Старшина кивнул на комиссара. — Фээсбэшные игрушки. Правда, годы сказываются и все больше проблем с источниками питания. Но еще работают. Они компактны и могут выглядеть как угодно. Найти или запеленговать их нельзя. Прямого сеанса нет. Есть кратковременный импульс.

— А ретрансляционные антенны замаскированы под деревья, — ухмыльнулся Крест. — Знаю такие штуки. Можете быть уверены, у Гау такие есть. Но скорее всего, иностранного производства. Лет за десять до войны мы обнаружили передатчик, который сканировал выход из бухты, где стояли атомные подлодки. Фиксировал радиационный фон и по шуму — класс лодки. Сканер и сборщик информации в пне на берегу. Антенна в дереве рядом. Так что это не только фээсбэшные игрушки, уверяю вас.

— Увы, — вздохнул Старшина. — Но вернемся к ситуации. Илья, как оцениваете последствия взрыва дамбы?

Он развернул на столе самодельную схему местности с отмеченными высотами и территорией республики, Легиона и дамбы. Также там имелись свежие метки, одной из которых была стоянка самолета Ил-76.

— Значит, так. — Людоед хмуро взглянул на схему. — Оптимальный для нас вариант — прямой удар. Для них он тоже оптимальный из-за вероятности ядерной атаки. Вот кратчайший путь. Развернутым строем они едва ли будут атаковать. Это распыление сил и всего лишь пощечина для нас. В данной ситуации нужен концентрированный, мощный удар. Классическим клином или «свиньей». Они с ходу прорывают оборонительный рубеж Новой Республики и вливают в разрыв все свои силы. Начинается бойня. Но! Это в том случае, если они дойдут до рубежа. Следовательно, когда основная масса боевых сил Легиона будет на льду, то должен быть подрыв дамбы. Вот тут наикратчайший путь между вами и Легионом. Однако это не самое узкое место реки на отрезке в тридцать километров. При этом тут небольшая низина. От дамбы тут около семи километров. По моим прикидкам, волна воды после подрыва будет тут достигать от одного до трех метров. Как повезет. Но следует учесть, что, даже не убив легионеров волной, мы обречем их на смерть. Вода ледяная. Пять минут в такой воде — смертный приговор. Вот здесь пограничные рубежи ваши. Волна может достичь и их. Рекомендую передислоцировать их на склоны. Это буквально в пятидесяти метрах от постов. А там оставьте мобильные силы. Постреляют и по команде начнут отступать. Дайте им быстрый транспорт. Вот на этих высотках по берегу надо поставить артиллерийские и минометные батареи. Тут — пулеметные гнезда. Вам надо мобилизовать все резервы. Всю технику. Удар будет мощным. Но их нельзя пустить на берег. Помните, преждевременный подрыв дамбы уничтожит только двадцать процентов неприятельских сил. Или чуть больше. Остальные успеют отойти на свой берег. И тогда следующий удар будет где угодно и более продуманный. Тут наш единственный шанс. Их надо запустить как можно глубже на реку и ближе к нам. Тогда, я думаю, можно гарантировать уничтожение семидесяти процентов неприятельских сил. При таком раскладе вам потом останется лишь зачистить их базу, и все.

— Стойте, стойте, стойте! — воскликнул Васнецов, который до сего момента лишь отрешенно слушал. — Двадцать процентов… семьдесят… Хватит! Неужели без этого никак нельзя?! Люди не должны убивать людей, как вы не понимаете! Илья! Вспомни Москву! Вавилон! Екатеринбург! Неужели тебе все это не осточертело?!

Людоед как-то странно посмотрел на него, затем вздохнул и произнес:

— Ладно. Предлагаю другой план. Развесим на берегу красочные транспаранты и встретим Гау оркестром и теплыми объятиями. То-то хорошо будет.

Старшина тихо засмеялся.

— Молодой человек, — проговорил он, пыхнув трубкой. — Что вы хотите конкретно?

— Я и Крест, вдвоем, можем достать Титоса. Мы убьем его, и все. Он не сможет больше влиять на умы людей. Илья! Мы ведь можем!

— Мы много чего можем, блаженный. Но мы не в силах изменить людей. По-твоему, со смертью Титоса они перестанут быть теми самыми людьми? Это ничего не даст. У них есть своя идея. У них есть свои взгляды на жизнь. Своя правда и свои устремления. Так ли уж важен тут этот морлок? Вон, Гитлер когда еще преставился, но дело его и поныне живо. Ты разве не помнишь Москву, о которой мне тут говорил? Да разве кто-то помнит сейчас про этого Гитлера? Но его суть жива в людях. Да, в каждом человеке живет Бог и дьявол. Но вот кого там больше… За это несет ответственность не один лишь Титос. Все люди. Каждый. А Титос лишь ветер, который раздувает огонь. Перестанет дуть ветер, и огонь не погаснет все равно. Затуши огонь, Коля. Затуши его холодными водами.

* * *

Где-то на улице гудели двигатели еще работоспособных машин. Приготовления к отражению атаки шли полным ходом. Николай еще раз окунул ложку в алюминиевую миску с чем-то отдаленно напоминающим кашу. Пища не пахла. Не имела вкуса. Просто выглядела неприятно. Но Лена сказала, что этот концентрат весьма полезен. Особенно перед боем на холоде. Лена… Он украдкой взглянул в ее сторону. Она сидела в дальнем углу столовой рядом с Людоедом, который сосредоточенно водил точильным камнем по лезвию катаны.