Ад
Шрифт:
Я прикоснулся к Ляльке:
— Вы бы его за руку взяли, что ли. Не дай бог, ногу не так поставит.
От прикосновения Лариса Леонидовна вздрогнула всем телом и судорожно приблизилась к Бабию, действительно взяв его под локоть. От этого жеста у меня перехватило горло, и я сам не туда, куда нужно, поставил ногу, неуверенно пошатнувшись на последней ступеньке…
На улице я еще раз твердо пообещал им возвратиться минут через пятнадцать-двадцать и двинулся на набережную, покрытую крикливо-яркими зонтиками «кафешек-прямо-под-небом» и блестящими витринами маленьких баров. Этих торговых акселератов здесь раньше не было, и выросли они как-то внезапно, что
Канал телевизора был настроен на «Рандеву». Показывали концерт с участием местных рок-групп. И, когда я вошел в бар, напряженнолицый Михай хрипел:
Расколотый континент ржавым покрыт пеплом. Я — ангел-днссидент, и рай для меня — пекло!Под рев гитар это «пекло» реверберировало «экло-экло-экло», превращаясь в «икла-клаки-клыки», и казалось, что экран телевизора вибрирует ему в такт, словно мембрана динамика. Этому способствовала и работа камеры, которая то отъезжала, то наезжала на черную массу толпы, колеблющейся вокруг сцены. Зрителей не было. Были чертики рук с рожками пальцев, которые выпрыгивали из вязкой протоплазмы и устраивали свой бесовский танец среди вспышек прожекторов.
И снова я жгу мосты под звуки гитар электро: спасение только ты — райское наше пекло!«Про-ро-ки! Про-ро-ки!» — скандировало сборище. А толстый Айк бешено улюлюкал со сцены, подняв над головой гитару. И легкая хромота его была так же естественна, как хромота черта в народном фольклоре. Камера выхватила из массы молодых людей знакомое лицо. Экзотическая девушка Лианна, раздирая рот, как рыба, выброшенная на берег, что-то беззвучно кричала. Взгляд ее тоже был по-рыбьему пуст.
— Не мешает?
От тихого вопроса бармена я вздрогнул.
— Скорее перемешивает… Впрочем, можно и тише.
Парень приглушил звук, а на меня снова нахлынула волна растерянности и обеспокоенности за Беловода. Куда же он делся?.. Может, таки позвонить в милицию, как предлагал Дмитрий? Но Вячеслав Архипович — человек взрослый. А вдруг к женщине красивой, такой, как Лариса Леонидовна, пошел. И плевать ему сейчас на все квадратно-гнездовым способом. Впрочем — нет. Старенький он. Но что мы знаем про способности человеческого организма? Способности-то оно, конечно… Но не в том состоянии сейчас профессор. Дела у него пошли как-то не так. Иначе не отдал бы он на сохранение Ляльке и Дмитрию расчеты и чертежи, перед этим как следует не «забив им баки»…
Бармен названивал кому-то по мобильнику, громко повторяя однообразные фразы (очевидно, связь была неуверенной), а я все пытался свести вместе концы разлохмаченных мыслей.
Итак, обращаться к милиции рановато. Кроме того, в этом случае могут всплыть документы Беловода. А он этого явно не хотел. Но надо же что-то делать!.. Я это ощущал каким-то звериным чутьем.
Бармен
— Слушай, брат, — обратился я к нему, — разреши-ка телефончиком воспользоваться. Ну очень нужно!
Парень снова посмотрел на мою щеку, а потом на то, как я вытягиваю из заднего кармана джинсов измятую долларовую бумажку. С некоторого времени я постоянно носил с собой эту иностранную мелочь, заметив, что она благотворно влияет на украинский народ. И дело было не в номинале, а в оформлении. Во всех нас сидит что-то от индейцев, купившихся на колумбовские погремушки.
Бармен пожал плечами и пододвинул мобильник ко мне:
— Да пожалуйста! Только слышно плохо. Эдак уже часа с два ни с кем по-приличному переговорить не могу.
Названивая в «Информ-Акцню», я был уверен в том, что Тамара находится там. Гречаник была разведена, и редакция издавна считалась ее настоящим домом. А если она там, то и Мельниченко где-то поблизости: «Информ-Акция» становилась его штабом во время приезда депутата в Гременец. Невежливо, конечно, превращать женскую обитель в офис, но Григорий Артемович слыл человеком занятым. Ему расслабляться было некогда. Да и Тамара жила только работой. Вообще-то, мне нравилась эта парочка своей целеустремленностью и непоколебимой уверенностью в правильности избранного оппозиционного пути. Я в этом мире давно уже ни в чем уверенным не был. Даже в себе.
Трубку сняли почти мгновенно, и, хотя какой-то электронный шорох искажал звуки, я услышал:
— Редакция…
— Тамара Митрофановна, — закричал я, прижимая мобильник плечом к уху. — Волк беспокоит. Я извиняюсь, что так поздно звоню. Но вы не подскажете, где можно срочно найти Мельниченка?
— Роман, а вам не кажется, что вы обнаглели? Григорий Артемович дал ясно понять, что до определенного времени он никакого интервью вам не даст.
— Тамара Митрофановна, неужели вы считаете меня такой уж газетной крысой, что я и ночью стану беспокоить человека «ради нескольких строчек в газете»?
— А для чего он вам нужен?
— Чисто личное дело.
— Для решения личных дел к депутату приходят на прием. А вообще, Роман, поймите, что он сейчас очень устал. Ну дайте же человеку хоть немножко отдохнуть!
— Тамара Митрофановна, поверьте, если дело было бы не спешное, то я пришел бы на прием даже не к Григорию Артемовичу, а к его референту и решал бы все спокойно, никого не беспокоя.
— Ну хоть намекните, что там у вас случилось.
— Не у меня. У Беловода. — Здесь я понял, что допустил ошибку, и зачастил, стараясь, чтобы Гречаник не положила трубки. — Там-Митроф, я понимаю, что он во что-то вляпался. Вы знаете это еще лучше. Но вы же всегда уважали Вячеслава Архиповича, несмотря на расхождение во взглядах. И дело касается даже не его, а меня. Я беспокоюсь. Я клянусь ничего не выпытывать у Григория Артемовича. Наоборот. Хоть вы и считаете меня гадким продажным журналистом, но, согласитесь, я всегда держал свое слово.
Я замолк, надеясь, что изложение моих мыслей было все же не очень беспорядочно. Гречаник немного помолчала, а потом сухо произнесла:
— Подождите минутку.
Я вздохнул с облегчением. Мне нужен был Мельниченко! Потому что благодаря его связям в местном отделе СБУ, он мог узнать многое, не поднимая лишнего шума. Через некоторое время в трубке зажужжал истонченный бешеным трением электромагнитных волн голос депутата:
— Если волк идет по следу, надо вскарабкаться на сук и переждать там. Но я нашел не самую лучшую ветку. Что у вас случилось, Роман?