Ад
Шрифт:
Ах ты гаденыш! Я почувствовал, что сейчас смешаю Бабия с его любимыми бабешками, но замер, увидев Лианну, которая мертвой куклой застыла неподалеку. Подогнутая нога еще больше делала ее похожей на сломанную игрушку.
— Ч-черт! — выдохнул я, бросаясь к девушке.
И черт, как всегда, был рядом. Потому что снова уже знакомая волна ужаса подхватила нас. Дмитрий тоненько завизжал, задрав голову. Семен сбил меня с ног, с выпученными глазами бросившись куда-то в сторону. Его ребята тоже кинулись врассыпную. А меня какая-то жуткая, неподвластная моему сознанию сила, снесла с места.
Вместе с шуршанием падающего камня и душным дыханием раскаленного воздуха пришло успокоение. Но относительное, как и все в этом мире. Потому что в висках пульсировало: «Лианна! Лианна!» И расцарапанную грудь пропекала вина собственной неосмотрительности. Идиот! Ведь если нас, крепких мужиков с железобетонной нервной системой, гибнущее существо поставило на колени, то что же оно сделало с девчонкой!.. Эх ты болван!
К счастью, Лианна только потеряла сознание, и, наверное, именно это спасло ее от последнего инфразвукового удара. Приводя девушку в чувство, я поймал себя на том, что уже полностью воспринял сумасшедшую гипотезу Бабия. И еще отметил, что последний выброс произошел именно в том месте, на котором недавно, что-то почувствовав, останавливалась Лианна. Ах ты умница наша!..
Девушка слабо застонала и раскрыла пустые глаза, которые понемногу наполнялись окружающим миром. Если бы еще этот мир не был таким ужасным!.. Но тут изменить я ничего не мог. Я мог лишь ласково притронуться к щеке Лианны и успокаивающе погладить ее ладонью.
— Все нормально, Анютка. Все нормально. Как говорил Колумб, открыв Америку: «Путь в Индию найден!»
Она прислушалась к чему-то внутри себя и попробовала улыбнуться:
— Да. Я чувствую. Все нормально… И ты живой.
— Все мы живые и еще долго жить будем. Вот отдохнешь немного — пойдем с тобой Михая искать. Мы ему нужны, — бормотал я, немного раздражаясь от того, что совсем не знал, как вести себя с больной семнадцатилетней девушкой. С пьяными злыми мужиками, типа Алексиевского, мне было намного легче. Таким образом, какой-то сдвиг по фазе я тоже имел и этим становился ближе к Лианне. Только вот с какой стороны?
Впрочем, когда я повел ее к людям, суетившимся возле нового адского озерца, то поддерживал девушку за талию с левой стороны. Со стороны сердца. А как только она доверчиво прижалась ко мне, ощутил и его биение под маленькой упругой грудью. Поэтому, еще за мгновение перед тем, как она внезапно остановилась, я уже знал, что это произойдет. Потому что маленький трепетный комочек, пульсирующий в Лианне, слабо вздрогнул и рывками начал биться быстрее.
— Что? Что такое? — спросил я, уже зная, что она ответит.
— Снова. Снова… Вот здесь. Оно уже близко. Выходит.
— Та-а-ак. А ну-ка, Анюта, отойти немного и подожди меня. Только никуда не ходи. Хорошо?
— Хорошо. Я подожду. Я… Я уже привыкла ждать.
Наверное, мысль о том, как надо поступать, уже давненько шевелилась во мне, потому что я уже точно знал, что надо делать. Оставив Лианну, я трусцой побежал к людям, среди которых заприметил Бабия, Семена и его товарищей. Выхватив их из водоворота суеты,
— Да прекрати ты хлюпать, — резко оборвал я Дмитрия, когда все они, кашляя, приблизились к нам. — Есть идея. Не будем мы губить твою любимую форму жизни. Просто попугаем немного.
Не знаю, поверил мне Дмитрий Анатольевич или нет, но скулеж прекратил и даже начал снимать на камеру то, как мы выливаем жидкий азот на потрескавшуюся от жары и всепланетной лихорадки землю. Жидкость мгновенно испарялась и белый изящный пар перемешивался с черным дымом, сочащимся вместе с угарным ветерком со стороны нефтеперерабатывающего завода.
И когда Лианна снова прошла по увлажненному, еще прохладному асфальту, на котором быстро исчезали островки инея, то… То через минуту она на мгновение замерла и, вдруг взмахнув руками, будто крыльями, побежала к нам и бросилась мне на грудь. Словно в реку с моста.
— Нету, — с придыханием шептала она, целуя мою перемазанную физиономию, — нету! Оно ушло! Оно испугалось тебя, Роман!..
А я смущенно отворачивал от нее лицо, время от времени встречаясь с насмешливыми глазами Дмитрия и замороченными взглядами Семена с товарищами. Они, хоть и по-разному, но не понимали того, что произошло на их глазах. А мне было наплевать и на иронию Бабия, и на непонятливость оранжевожилетчика.
Потому что моя была сверху. Потому что я ощущал себя сказочным принцем-победителем, которого осыпают цветами и поцелуями самые красивые девчата его королевства. Потому что побежденное чудовище убежало с поля боя, испуганно поджав свой покрытый каменной чешуей хвост. Потому что я — черт меня возьми! — нашел-таки средство борьбы с лавовым нашествием, и теперь можно было не бояться того, что спустя некоторое время на месте Юнаков будет бурлить огненно-вязкий океан магмы, переполненный до краев отголосками человеческой боли и ужаса.
А фиг тебе, природа! Ты сильна. Ты — обесчеловеченная стихия. Но ведь и я — стихийный человек! И мы с тобой еще потолкаемся на бревнышке!..
Ни до этого победного мгновения, ни позже, никогда больше в жизни я не ощущал такого приступа эйфории, не зная того, что почти в это же самое время кто-то другой, добрый и умный, уже изобретал еще одно средство для борьбы с кремняками. Или, вернее, не изобретал, а вспоминал хорошо забытую старину. Однако в то мгновение я физически ощущал справедливость пословицы о крыльях, вырастающих за спиной. И когда меня неожиданно ударили по ним, то у меня даже заныли лопатки.
А сделал это Алексиевский, который, неуверенно пошатываясь, вынырнул из клубов черного дыма, поднимающихся от шин перевернутого горящего «ситроена». С обожженной бородой, с оторванным рукавом рубашки, со своим неразлучным портфелем, зажатым просто под мышкой, и с водочным перегаром изо рта он появиться, словно чертик из шкатулки и, уставясь на нас черными бельмами своих очков, прохрипел:
— Слава богу! Хоть кого-то нашел!.. Роман, Волчара, беги за мной. Там Михая убивают…