Ад
Шрифт:
— Нужно понимать, что вы на нашей стороне? — проникновенно спросила Людмила по окончании моего рассказа.
— Я на стороне здравого смысла. Кремняки действительно опасны, а тарелки… Если держаться от них подальше, то с ними можно и подружиться.
Мне очень хотелось, чтобы это было именно так.
— Итак, что вы предлагаете?
— Дайте мне автобус, чтобы съездить на полигон и привезти азот. А также людей, чтобы его погрузить.
Минут через пять я с удивлением отметил, что у Мирошничихи присутствуют довольно неплохие организаторские способности. Хотя, с другой стороны, это меня немного и обеспокоило. Ведь
«Итак, имеем, — размышлял я, мягко покачиваясь на поролоновом сиденье автобуса, — документы, спрятанные у Дмитрия — раз, и разобранный прибор — два. За документами охотятся. Об этом говорят и обыски, сделанные в квартире Беловода, а потом у Ляльки. Да и в моем номере… Я же этого не забыл, ребята!.. Плюс похищение профессора. Документы не нашли. О приборе, наверно, тоже ничего не знают. Кто знал о документах? Обыск на квартире Вячеслава Архиповича делал сявка Айк. С кем он может быть связан? С магистром. Магистром был, кажется, погибший Мороз. Хотя… Не нравятся мне расхождения в татуировках у Мороза и на фотографиях Алексиевского. Но пусть будет так: Мороз — Айк. Слабоватая связь. За ними должен еще кто-то стоять. Мороз работал на два фронта: Паламаренко и Пригожа. Паламаренко мог знать об изобретении и от зятя, работающего с Беловодом. Но на кой ляд это оборудование Паламаренку?! Хотя давление на „Луч“ начало осуществляться именно со стороны городской власти. Однако же, убийство мэра…»
Я вспомнил то, чему стал свидетелем в цехе нефтеперерабатывающего завода, и на меня внезапно снизошло озарение — словно лучом от тарелки рядом бухнуло… За изобретением охотились две группировки, борьба между которыми перед катастрофой стала непримиримой!
«Но кто же стоял с другой стороны? Пригожа? А этот здесь к чему?.. Черт его возьми! Если бы знать, кто убил Паламаренка, многое бы прояснилось. Но… Но давление на „Луч“ начало осуществляться со стороны городской власти. Хорошо. А со стороны Мельниченка? Он с Паламаренком, мягко говоря, не дружил. Он дружил с Пригожей… Мельниченко?!.»
Я чуть не вскочил с сиденья. И не потому что меня поразила последняя мысль, а потому что если это предположение хотя в чем-то верно, то Беловоду, находящемуся в больнице под носом у депутата, угрожала явная опасность.
Впрочем, опасность угрожала и всем нам, потому что автобус, взвизгнув тормозами, резко остановился, едва не свалив пассажиров на пол. Впереди что-то вспыхнуло, вздыбились клубы пыли, и по салону потянуло чем-то раскаленным и душным. Мне даже показалось, что за оконными стеклами мелькнули быстро угасающие рваные языки пламени. Наверное, это и в самом деле было так, потому что металлические части автобуса заметно нагрелись. Это я почувствовал, хватаясь за поручни, пока бежал по салону к водителю. Тот, схватившись обеими руками за лицо, надсадно кашлял, втянув голову, в плечи.
— Что случилось, что? — кричал я, изо всей силы молотя его рукой по спине.
В конце концов водитель победил свой кашель и начал остервенело тереть глаза.
— Черт его возьми! Черт его возьми! — повторял он. — Ничего не вижу. Ослепила,
— Что ослепило, что?
— Тарелка проклятая! Прямо впереди автобуса лучом замолотила. Еще метров с десять проехали бы, то прямо б в нас ударила. Вот проклятая!
— А ты что, озерца не видел?!
— Какое, к черту, озерцо? Ничего не было. Дорога как дорога. Пустынная. А здесь!.. Ни к селу ни к городу…
И он изощренно выругался, продолжая тереть глаза. Я выпрыгнул из автобуса: зеленоватая тарелка, беззаботно и спокойно, как после хорошо сделанного дела, медленно исчезала в серебристом небе.
— Чего глаза вылупили? — заорал я на людей, высыпавшихся из автобуса следом за мной. — Садитесь! Дальше поедем.
Лялька с Дмитрием, кстати, оставались на местах: сквозь запыленное окно я увидел, как они что-то живо обсуждают, иногда взмахивая руками. А я, приказав водителю занять место в салоне, взял руль в свои руки. В буквальном смысле. Если бы еще я сделал это и в переносном!
Наклоняясь вперед и поглядывая временами сквозь лобовое стекло на небо в поисках новой тарелки, я размышлял, а правильно ли делаю, продолжая ехать на полигон? Ведь Беловод… Ведь Мельниченко… Но и кремняки с тарелками… Я вспомнил погибших сатанистов. Ну не могла же та тарелка знать, что они как-то там кремнякам помогают! Да и этот предупредительный выстрел по автобусу… Ох, боже мой, откуда вся эта нечисть взялась на нашу голову?!
Так, больно терзая себя сомнениями, я заехал на территорию полигона, все-таки не свернув с объездной трассы на территорию нефтеперерабатывающего завода с его временной больницей и резервуарами, еще едко дымившими и пылающими вдали.
С первого взгляда стало понятно, что на полигоне, кроме нас, никто больше не появлялся. На скорую руку объяснив народу, что нужно делать и что таскать, я добыл из кармана план Беловода, рассматривая его и размышляя над тем, с чего начать.
— Роман Ефимович, — осторожно кашлянули сзади.
Я обернулся. Возле меня стояли Лялька с Дмитрием.
— Роман Ефимович, — повторила Лялька, — тут вот какое дело. Прежде чем тарелка ударила лучом перед автобусом…
Она замолчала.
— Ну! — нетерпеливо подстегнул я ее.
— Так вот, прежде чем тарелка ударила лучом в землю, прибор Дмитрия… Помнишь, я тебе говорила? Тот, что инфразвуковой фон измеряет…
— Ну!
— Мой прибор, — вмешался Бабий, — показал перед тем невдалеке слабый источник инфразвука и…
Он вдруг запнулся, уставившись на мою руку, и растерянно залепетал, хлопая себя по карманам:
— А что это такое у вас?.. Откуда это у вас?..
— Это, Дмитрий Анатольевич, — очень серьезно ответил я, — план острова лазеров, сокровища которого я твердо намерен отыскать.
— Ларик! — Бабий даже заверещал, резко оборачиваясь к Ляльке. — Он у меня схему украл! Ту, что Беловод давал!
— Успокойся, Дымок, успокойся, — зачастила Лариса Леонидовна, уничтожающе поглядывая на меня, — Вячеслав Архипович уже знает о том, что его план у господина Волка, и, кажется, ничего против этого не имеет. Да и хотел же, в конце концов, дядя Слава, чтобы документы у Романа были. Ты же помнишь?
— Сговорились! Сговорились… — сделал Дмитрий шаг назад. — Я же вам говорил, что они с Паламаренком что-то задумывают! Чего бы это господин Волк возле него крутился? Что у них там, на нефтеперерабатывающем, произошло?