Адам и Ева
Шрифт:
— Мой брат здесь? У себя?
Портье мялся, не отвечая.
— Он один? — настаивал Адам.
— Что? — завертелся тот, прикидываясь, будто не понимает вопроса, и уже не сомневаясь, что серьезно влип.
— Мисс Эшли с моим братом? — зловещим голосом продолжал допрос Адам.
— Видите ли, мистер Форчэн, мисс Эшли... не приезжала с вашим братом. Она... приехала раньше. Часа три назад.
— А когда же изволил явиться мой брат?
Портье захлопал глазами. Он совсем растерялся.
— Позвольте-позвольте, пожалуй... да, наверное, через час после
В Адаме все бурлило. Так вот почему Лаура не хотела поехать со мной на благотворительный аукцион! Вовсе не от усталости или из-за своего внешнего вида. У нее были другие планы — романтическое свидание. И с кем — вы только подумайте, — с моим братцем Питом, который ходит, словно аршин проглотил!
Однако чему ты удивляешься ? — спрашивал себя Адам, вспоминая ту сцену, когда Лаура лежала на диване в кабинете Пита, а Пит склонился над ней. И каким же ослом ты был, поверив, что между ними ничего нет. Но они-то хороши! Тебе же самому умудрились внушить чувство вины!
Теперь он видел всю сцену в верном ракурсе. Все это время Лаура играла мною, чтобы заполучить Пита. Нет, это, конечно, не исключает того, что Пит действительно вскружил ей голову и совершенно сбил ее с толку, но разве она сама не говорила о своем двойственном отношении к этому чувству? Разве не осуждала она меня за мой образ жизни? А почему она все время говорила о моем богатстве — оно ее так смущало? И правда, Лаура относится к тем женщинам, которые предпочитают крепко стоять на собственных ногах. Как и мой родной братец. Не витающий в облаках, а вполне земной, твердо стоящий на сей грешной земле Питер Форчэн.
Да что и говорить, у Питера есть все качества, которых не хватает мне: уравновешенность, зрелость, повышенное чувство ответственности. Именно эти качества так привлекают Лауру. Питу незачем соблазнять ее какими-то полетами на самолете, обедами на сказочных яхтах, дорогими нарядами. Ему достаточно быть тем, кто он есть: спокойным, разумным, серьезным...
Не торопись! — осадил себя Адам. Не лучше ли хоть минутку подумать, взвесить, а не рубить сплеча? Моя горячность и так уже натворила немало бед. Может, это мне только кажется, и все на самом деле не так...
Адам прошел через вестибюль и остановился у лифта. На стене между двумя лифтами висела реклама «Мэдисон-бара»; стрелка указывала через вестибюль. Адам уставился на плакат, словно это был знак свыше. Действительно, стоит ли вступать сейчас в перепалку с Питом, обвиняя его во всех тяжких грехах? Не лучше ли отправиться в бар, заказать коньяк, пропустить рюмочку и поразмыслить над происходящим? Пожалуй, это разумная мысль. А иногда приятно вести себя разумно. Хотя бы для того, чтобы доказать себе и Лауре, что этот зануда Пит не единственный умник из братьев Форчэн.
— Я пытаюсь вести себя разумно, Пит. Поэтому я и начеку.
— Понятно, почему ты так обеспокоена, только я могу взять этого Дель Монте на себя. Но почему ты уверена, что Адам действительно встретится с ним, уж не говоря о том, что наймет его?
— Ты не видел, какой он был виноватый,
— Не бойся. Продолжай говорить то, что твердишь ему все это время: ты, мол, еще не готова к тому... чтобы раскапывали твое прошлое. Что ты должна созреть.
Лаура горько рассмеялась, с трудом сдерживая слезы.
— Но он в самом деле хочет встретиться с этим детективом, ничего не говоря мне. Это может случиться не сегодня-завтра. Сдается мне, эти подружки из клуба с самого начала подстрекали его навести справки обо мне.
— Я поговорю с ним, — успокоил Пит, — и все выясню...
Но Лауру не так-то легко было успокоить.
— Ради Бога, Пит, — взмолилась она, — этого еще не хватало! Я как-нибудь сама. Дело не только в детективе. И без него много всего. Если б не эта заваруха в универмаге Форчэнов в тот день, когда я вернулась из Сан-Франциско, я бы уже тогда исчезла. Когда я написала Адаму эту записку в Сан-Франциско... ну, что уезжаю насовсем, я действительно так думала. Да и сейчас так думаю. Так что к чему лишние сложности?
Она посмотрела на Пита — во взгляде ее чувствовалась какая-то безнадежность.
— Я была такая дура. Форменная идиотка. И теперь от стыда готова сквозь землю провалиться.
Пит подошел к ней и крепко обнял ее за плечи.
— Напрасно ты себя терзаешь. Что ты такого сделала? Ты любишь Адама. И не мне тебе говорить, что он безумно любит тебя. Разве не это главное? Разве что-нибудь другое имеет значение?
Лаура опустилась на диван, чувствуя себя разбитой и опустошенной.
— Ах, Пит. Давай хоть раз посмотрим правде в глаза. Все хотели извлечь из этой истории что-то помимо счастливого конца. Ваша бабушка хотела досадить своему сыну за эту безумную тонтину. К тому же ей была невыносима мысль, что у нее не будет правнуков. Ну а ты, Тру и Тейлор...
— Подожди. Если ты считаешь, что мои братья и я решили лишить Адама его части наследства, то ты заблуждаешься. Мы все хотели, чтобы Адам... повзрослел, осознал свою ответственность и понял, что нельзя прожигать жизнь. Разве не трагедия, что такой человек, как Адам, с его умом, талантом и возможностями, порхает как бабочка по жизни, не имея ни желаний, ни цели, ни амбиций. А кроме того, мы убедились, что ты больше всех подходишь Адаму. И мы не ошиблись. Это так и есть. И Адам это понимает. Наша семья пытается помочь вам обоим, поверь мне.
Лаура вдруг вся сникла.
— Можно подумать, что только я чистая и что только я могу бросать камни. У меня в этой игре тоже свои скрытые мотивы.
Как ни странно, Пит только улыбнулся.
— Я знаю, что ты хочешь сказать.
Лаура с недоумением посмотрела на него.
— Знаешь?
— Тебе кажется, что ты сделала это, чтобы проучить Адама.
Лаура закрыла глаза, не в силах сдержать слезы.
— Правда, — прошептала она.
— Итак, кто не хотел смотреть правде в глаза? — Пит достал из кармана платок, присел рядом с Лаурой и стал осторожно вытирать ей слезы, стараясь не причинить боль подбитому глазу.