Адам и Эвелин
Шрифт:
Адам открутил крышку термоса и наполнил ее до половины. Осторожно отхлебнул, подул на кофе, отхлебнул еще раз, поднес пластмассовую крышку к носу и улыбнулся. Так пах отпуск. Отпуск всегда так пах. Он не мог припомнить, когда в последний раз пил из термоса. И в то же время не было запаха, который был бы ему ближе, чем этот, означавший путешествие, подружку, полную свободу.
У него было ощущение, что стук в висках поутих, что он снова может дышать свободно.
— Мы отправляемся в длинное странствие, Эльфи, — промолвил он, надел соломенную шляпу и сдвинул
7
В ПУТЬ-ДОРОГУ
Адам проснулся от стука.
— Я же тебе говорила, я по запаху поняла…
Симона и Эвелин заглядывали в салон машины и смотрели на него. Хотя он и постарался выпрямиться на сиденье, Симона все равно продолжала стучать по стеклу. Он не знал, сколько времени проспал.
Адам взял шляпу и открыл дверь.
— Доброе утро, — сказал он.
— Что это значит? — спросила Эвелин. — Ты что, шпионом заделался?
— Я так и знала! — Симона хлопнула ладонью по крыше машины. — Это Адам, он стоит внизу и дымит.
— На улице-то пока еще можно курить?!
— Адам, что это значит?
— Мне не хотелось тебя будить, я же не знаю, во сколько вы встаете. Ты соломенную шляпу не взяла, она тебе понадобится.
— Спасибо, — сказала Эвелин. — Что-нибудь еще?
— Я очень рад тебя видеть.
— Вчера мне так не показалось.
— Вчера был ужасный день.
— А вот тут ты прав.
Они внимательно посмотрели друг на друга.
— Что-нибудь еще?
— Вообще-то да.
Адам перевел взгляд с нее на Симону, а потом опять на нее.
— Я сейчас, — сказала Эвелин.
Симона закатила глаза.
— Не слушай его! — сказала она и отошла к красному «пассату», у которого была открыта задняя дверь.
— Ну давай, не томи, Адам, что?
— Я хотел тебя спросить, ну точнее, я хотел тебя попросить, ты не съездишь со мной в Венгрию?
Эвелин рассмеялась:
— Ты шутишь?
— Нет, я уже все подготовил. И Эльфи с нами поедет.
— Ты с ума сошел!
— Вот этот наш Генрих, — сказал Адам и провел рукой по крыше «вартбурга», — он выдержит, правда: он мне обещал.
— Нет, для меня это слишком ненадежно, во всех смыслах. Счастливо.
— Тогда на поезде, как ты предлагала. Эви, пожалуйста.
— С этим ты опоздал ровно на день, Адам. Пока, мы уезжаем.
Эвелин развернулась и пошла.
— Эви! — воскликнул Адам. — Эви!
Ему еще хотелось спросить у нее, почему на ней юбка Симоны. Эвелин бросила шляпу в машину, заднюю дверь «пассата» нажатием опустили вниз — тут он увидел кузена и вспомнил его. Его звали Михаэль. Михаэль был высокого роста, на вид лет сорока пяти. На нем были джинсы и широкая белая рубашка, подчеркивавшая красноту его лица. Заднюю дверь удалось закрыть не сразу. Из зажигалки Михаэля вырвалось высокое пламя. Он поковырялся с ней, пока пламя почти полностью не исчезло, прикурил и засунул пачку обратно в нагрудный карман. Расставив руки, он открыл две двери машины одновременно. Симона опередила Эвелин и протиснулась
Адам ринулся к своей машине. Несмотря на то что он смотрел прямо перед собой, проезжая мимо, он все же заметил, что они не спускают с него глаз. Михаэль ему даже кивнул.
Адам попытался развернуться на следующем перекрестке; ему пришлось перестраиваться. Но когда красный «пассат» трогался с места, Адам уже вновь заезжал на Мартин-Лютер-штрассе и пристроился вплотную за ними, так что дистанция между машинами сократилась до минимума.
Он поехал за ними до поликлиники, за бензоколонкой они повернули направо, у подъема к замку проехали мимо театра, а затем свернули налево, через улицу Рабочего Единства к Большому пруду. На светофоре зажегся желтый, «пассат» резко затормозил, Адаму казалось, что он уже слышит звук столкновения, — но ничего не произошло. Он вышел из машины, пошел вперед и постучал в стекло, расположенное за креслом водителя. Музыка играла так громко, что они его не слышали. Курили все, даже Эвелин. Симона вскрикнула, увидев его.
— Шляпа, вы соломенную шляпу раздавите! — прокричал Адам.
Он удивился тому, что они его не заметили, хотя бы Михаэль должен был видеть его в боковое зеркало. Адам пошел обратно, включил первую скорость и начал ждать.
Когда «пассат» тронулся с места и на подъеме при выезде из города прибавил скорость, Адам поотстал. Но он знал дорогу. Они наверняка поедут через Гёсниц, под Мееране пересекут автобан и затем направятся дальше, в сторону Цвиккау. Он предположил, что границу они пересекут в Бад-Брамбахе, а с чехословацкой стороны проедут через Чоб. Или же они выберут восточный маршрут через Обервизенталь и Карловы Вары, первый заграничный город, в котором он побывал вместе с родителями. Или существовали еще какие-то пограничные пункты? То, что Михаэль выигрывал благодаря лихачеству, Адам собирался восполнить упорством.
На светофоре в Гёснице красный «пассат» остановился за грузовиком. Соломенная шляпа все еще лежала, сдавленная, за задним стеклом. Когда зажегся зеленый, Адам специально чуть поотстал, чтобы не попасть в облако гари от грузовика.
Как только они выехали из города, «пассат», не мигая, остановился на обочине. Адам тоже подъехал к правому краю дороги. Эвелин выпрыгнула из машины и пошла в его сторону. Босоножки на небольших каблучках тоже были новые.
— Адам, не будь посмешищем, что все это значит?
Адам попытался выйти, но Эвелин стояла слишком близко от машины, ему пришлось бы оттолкнуть ее, если б он захотел открыть дверь.
— Ты так и будешь за нами ехать? Ты что, с ума сошел?
Мимо, громко сигналя, промчалась машина, Эвелин прижалась к «вартбургу».
— Дай мне выйти, — воскликнул Адам.
Эвелин хотела сказать что-то еще, но поднятые ветром волосы закрыли ей губы.
— Адам, — сказала она, когда они уже стояли напротив друг друга. — Это совсем не смешно, зачем ты это делаешь?