Адаптация
Шрифт:
Разведчик увернулся от очередного выпада и тут же бросился на неприятеля, пресекая повторную атаку и пытаясь уравнять шансы. Наручники сильно ограничивали возможные приемы — приходилось импровизировать, приспосабливая то цепь, то браслеты в качестве подручных средств обороны. В какой — то момент он сообразил, что гвардейцы, облаченные в увесистые доспехи, сильно уступают ему в подвижности и скорости, но превосходят броней и навыками ближнего боя. Тогда Калеб решил, что его единственный шанс на победу — это перейти в активное наступление и вымотать своих противников. Он сделал ложный выпад и, резко развернувшись, ударил ногой в грудь ближайшему солдату. Тот, по — видимому ожидая от своей жертвы совершенно иных действий, пропустил опасный маневр и послушно отлетел к стене.
Уже замахнувшись, чтобы вырубить оппонента, пленник вдруг замер, остановив свой кулак в паре сантиметров от вражеской головы. Калеб не мог поверить собственным глазам: затаив дыхание, он смотрел на изможденное лицо, в точности, как у него самого. Перед ним словно повесили зеркало, отражение в котором упорно не желало повторять движение хозяина и будто бы хотело жить собственной жизнью. Вот только второй «он» был существом из плоти и крови, что не менее внимательно рассматривало его самого. На ум внезапно пришла неприятная догадка: капсулы! На борту не хватало четырех десантных капсул. Ему тогда еще подумалось, что ими воспользовались товарищи для высадки на Тау — Риге. Достаточно несостоятельная версия, но почему — то она его успокоила, отвела все подозрения и раздумья в этом направлении.
Теперь же мысли сами собой нахлынули на него, как волна после землетрясения, смывая все на своем пути. Конечно, перед ним оказался клон, других вариантов просто быть не могло. Но тут же возникли новые вопросы: кто, а самое главное — зачем? Могло ли это произойти во время полета? Сколько нужно времени, чтобы вырастить полноценного клона, и не просто вырастить, а обучить всему тому, что сам Калеб умел и использовал на уровне инстинктов?
Кажется, аналогичными думами озадачился и его двойник, чьи глаза потухли, будто разум блуждал по глубинным тропам рассудка. Но рефлексы другого «Калеба» оказались все так же молниеносны. Тот резко оттолкнул своего прототипа, тем самым сохранив ему жизнь, поскольку в ту же секунду между ними пронесся клинок второго гвардейца. Сам же Калеб и вовсе позабыл о другом солдате, кажется решив, что две одинаковые морды заставят задуматься и его тоже. Но нет, противник в маске и не думал сдаваться. Да, он дал им немного времени поразглядывать друг друга и, видимо поняв, что бывший коллега перешел на сторону врага, решил закончить дело в одиночку.
Настоящему Калебу теперь стало чуть легче, ведь, кажется, сражаться придется лишь с одним противником, и если до того у него появлялась мысль, что и под этой маской скрывается до боли знакомое лицо, то теперь он был абсолютно уверен в ошибочности своих суждений. Отступив обратно к дверям, Калеб попытался отыскать освободившийся меч, но тот лежал слишком далеко и, увы, прямо за нападавшим, как, впрочем, и шокер. В его же распоряжении не было ничего, лишь голые кулаки да звонкая цепь, в противовес остро наточенному клинку. И даже с этим скромным арсеналом он совершенно не собирался сдаваться, уж живым — то точно.
Противник наступал, выставив меч вперед: медленно надвигался неспешной, самоуверенной походкой, намекая жертве, что уже все предрешено и деваться некуда. Калеб обладал иным мнение на этот счет, и, переступив порог тронного зала, покосился на солдат, все так же лежавших без сознания. Их оружие станет отличным подспорьем в предстоящей схватке, да и места здесь побольше — будет, где развернуться. Оставалось лишь улучить момент и броситься к заветному арсеналу или же к так манящему мечу Ричарда. Однако планам этим не суждено было сбыться. Едва разведчик приготовился к рывку, как гвардеец ринулся на него, целясь прямиком в грудь, что являлось несомненно ложным маневром, которым и сам Калеб воспользовался бы в данной ситуации.
Все закончилось в одно мгновение. Яркая вспышка, и тело неприятеля задергалось в конвульсиях и рухнуло на пол. Маска слетела, явив, казалось бы, отброшенное предположение: тот, кто только что пытался его убить, оказался еще одним клоном. Калеб оскалился, желая найти и порвать на мелкие кусочки голыми руками того, кто сотворил это не только с ним, но и
— Беги! — прошипел клон и перевел оружие в боевой режим. — В подвале есть выход… — каждое слово давалось ему с трудом. — Все не то, чем кажется…
И прежде чем Калеб успел что — либо спросить, двойник поднес шокер к подбородку и нажал на спуск.
Гул от выстрела разнесся по коридору, заставив задрожать стекла в многочисленных окнах. Калеб поборол желание закричать и схватиться за голову, проклиная того безумца, что придумал все это, каким бы всемогущим тот себя ни считал. Его губы сжались в гримасе боли и отвращения, но чувства сейчас были неуместны, лишь трезвость ума поможет ему выбраться. «Есть выход», — напомнил себе разведчик слова двойника и, мотнув головой, чтобы прогнать навязчивые мысли, быстро подошел к телу. Стараясь не смотреть на собственный труп, он подобрал шокер, переключил обратно на оглушение и спешно направился прочь, припоминая маршрут, по которому его сюда тащили. Где — то среди многочисленных поворотов притаилась дверь в подвал, а за ней, возможно, не только спасение, но и ответы на многочисленные вопросы.
Он перешел на бег, и, кажется, один раз свернул не туда, упершись в тупик, — пришлось возвращаться. В какой — то момент ему стало казаться, что выхода из этого лабиринта и вовсе не существует, но внезапно пришла вполне здравая мысль: посмотреть себе под ноги. Его ботинки, все то время, что рядом находился Артур со свитой, топтали красный ковер, а значит, именно этот элемент интерьера должен помочь ему найти дорогу к выходу — своего рода местный аналог дороги из желтого кирпича. И хотелось бы, чтобы она все же привела к местному Волшебнику.
Искомое было достаточно быстро обнаружено, и, вступив на «тропу», он направился прочь от зала, в котором устроил настоящую бойню. Но едва успел сделать пару шагов, как до него донесся гул от солдатских ботинок. Калеб снова перешел на бег, искренне надеясь, что за следующим поворотом непременно обнаружится лестница. Однако ему не везло: свернув раз, затем другой, на третий он внезапно налетел на женщину, едва не сбив бедняжку с ног.
Дама вздрогнула и отшатнулась, но сразу же вернула себе самообладание и пристально посмотрела на налетчика внимательными, изучающими глазами. В ней все казалось странным, начиная с одежды: пышная, объемная юбка переходила в узкий корсет, что заканчивался на середине груди; во все это в хаотичном порядке были вплетены разноцветные ленты, словно наряд неосмотрительно оставили на растерзание ребенку. Голову незнакомки венчала небольшая цилиндрическая шляпка чернильного цвета, которая будто бы застряла в неряшливой прическе. Дополнял образ «городской сумасшедшей» конечно же макияж: черные губы бантиком, выбеленное лицо, выкрашенные зеленым веки да нарисованные дугами брови. Эта особа прекрасно смотрелась бы на черно — белой фотографии в компании патефона и джентльмена во фраке, но сейчас, стоя у изящной тумбочки с позолоченным подсвечником и висевшим за ней на стене портретом в резном багете, она выглядела необычайно чужеродно, словно ошиблась павильоном и оказалась на съемках совсем другого фильма.
Калеб мог бы и дальше на нее пялиться, не зная, с чем бороться: со странной, но все же определенной красотой и притягательностью этой женщины или же с желанием рассмеяться и вставить колкий комментарий по поводу неподобающего внешнего вида. Его дилемму разрешила тройка солдат, выскочившая в коридор и устремившаяся прямо к нему. Пришлось оставить девушку и броситься наутек, снова поддавшись надежде, что выход уже совсем близко. И все же он успел ощутить необычное чувство, будто во встреченной даме было что — то странное помимо внешности: нечто неуловимое в ее взгляде, что не позволяло ему просто забыть о ней.