Адепт.Сокровища тамплиеров
Шрифт:
– Венец царя Соломона, - сказал он просто. Перегрин поднял глаза и ошеломленно уставился на старшего товарища.
– О Боже, - только и смог вымолвить он.
– В ночь после смерти Натана мне приснился кошмар, - продолжал Адам, в котором присутствовал и царь Соломон, и его Корона. Я не упоминал об этом, так как считал, что сон навеян впечатлениями от минувших событий, но точно помню, что голову Соломона венчала именно такая диадема, - Синклер постучал указательным пальцем по рисунку, - а в руке он держал нечто вроде скипетра. Еще одна загадка, и Данди - ее часть.
– Возможно, ты прав, -
Адам в недоумении посмотрел на молодого человека, и тот принялся описывать подробности своего видения.
– Не могу объяснить почему, - произнес Перегрин, - однако я уверен, что сначала Данди был хранителем Короны, и когда он передал ее старшей из сестер, у меня было отчетливое ощущение, что теперь хранительницей станет она. Не знаю, что произошло дальше, - извиняющимся тоном добавил он, - меня настолько притягивала сама Корона, что я не обращал внимание ни на что другое. Даже удивительно, что мне удалось столько нарисовать.
– Ничего удивительного, - ободряюще сказал Синклер, - рискну предположить, что ты видел ее ауру - видимое проявление внутренней природы Короны, если хочешь. Вероятно, она обладает огромной силой. Впрочем, иначе и быть не может, если это действительно Венец царя Соломона.
– Но какое отношение она имеет к Печати?
– спросил Перегрин.
Адам задумчиво покачал головой.
– Принимая во внимание все, что мы знаем о Данди, я почти уверен, что между ним, Короной и Печатью существует прямая связь, как историческая, так и метафизическая.
Перегрин тихонько присвистнул.
– Таким образом, если мы не можем получить ни Корону, ни Печать, нашей единственной надеждой остается сам Данди, - заключил молодой человек. Честно говоря, я не совсем понимаю, как действует кольцо, - продолжал он, поглядывая на столик, где оно поблескивало рядом с серебряным подсвечником, - тем не менее локон под камнем, видимо, настоящий, а если так, почему Данди не проявил себя более явно?
– Этому могут быть два объяснения: во-первых, твои способности отличаются от способностей медиума. Я уверен, что Ноэль реагировал бы совсем иначе. Впрочем, ты еще увидишь, как он будет работать с крестом Данди в Кенте. Во-вторых, не исключено, что кольцо в большей степени связано с кем-то, кто владел им впоследствии, возможно, с одной из тех девушек.
– И поэтому их образы были такими яркими, - заключил Перегрин.
– Ты не знаешь, кто они?
– спросил Адам.
– Честно говоря, нет, - признался Перегрин, - хотя лицо младшей показалось мне знакомым. Мы словно встречались раньше, только не помню, где и когда. Ты можешь это выяснить?
– Боюсь, что у меня недостаточно информации, - с сожалением произнес Адам, обдумывая тот же вопрос.
– Честно говоря, вторая личность, связанная с кольцом, ставит меня в тупик. Будь у нас больше времени, я бы занялся этим. Наберись терпения. Думаю, мы получим ответы на все вопросы, когда Ноэль поработает с обоими артефактами.
– Значит, придется ждать до понедельника, - разочарованно протянул Перегрин.
– Многое может произойти за это время!
– Понимаю не хуже тебя, - с некоторым раздражением ответил Синклер, но пока не вижу способа, как этому помочь.
Лицо
– Предположим, виконт передал корону на хранение двум сестрам. Допустим, что она была частью сокровищ Ордена и каким-то образом связана с Печатью. Но если Данди решился расстаться с реликвиями, то перед смертью он мог передать свое знание кому-нибудь из последователей.
– Не думаю, - ответил Адам.
– Данди был отважен и презирал опасность. Перед сражением его умоляли не рисковать и остаться в тылу, опасаясь, что в случае его гибели вся кампания будет проиграна, как, собственно, и произошло. Единственное, на что он согласился, это сменить алый плащ на кожаную куртку рядового бойца. Фактически битва при Килликранке стала началом конца восстания.
– Синклер ненадолго замолчал.
– Что касается секретов Ордена, мы не знаем даже имен рыцарей Храма того времени, не говоря уже о том, что скорее всего Данди предпочел унести доверенные ему знания в могилу, чем допустить, чтобы они попали в руки врагов. Хотя остается надежда, что он что-нибудь рассказал девушкам, когда передавал им Корону.
Перегрин вздохнул и начал рассеянно переворачивать страницы альбома.
– Думаю, я попробую нарисовать их, - задумчиво произнес художник. Похоже, девушки являются ключевыми фигурами в этой загадке. Жаль, что современные тамплиеры не могут поговорить с Данди от нашего имени. Ведь должна быть духовная связь между членами Ор...
Юноша смолк, устремив взгляд на рисунок, на котором Адам был изображен в облачении рыцаря-тамплиера.
– Слушай, Адам, - пробормотал он, обращаясь к наставнику, - мне только что пришла в голову мысль... Посмотри-ка сюда. Знаешь, я не раз видел тебя в облике тамплиера; очевидно, между тобой и Орденом существует прочная духовная связь. В конце концов Данди был одним из многих Великих Магистров Ордена. Даже если он унес свои знания в могилу, остаются те, кто ушел прежде, и ты один из них.
– Вряд ли, - ответил Адам.
– Если бы мои прошлые знания имели какое-то отношение к настоящему, они бы уже проявили себя.
– Все равно, когда-то ты был тамплиером, - настаивал Перегрин.
– Почему бы тебе не попробовать вступить в контакт с Великим Магистром твоего времени? Думаю, он согласится открыть тебе, что ему известно о сокровищах царя Соломона и их магической силе.
– Ты считаешь, что моя персона достойна такого доверия?
– усмехнулся Синклер.
– К тому же, когда сокровища Ордена прибыли в Шотландию, ни Жоффрея де Сент Клера, ни Великого Магистра Ордена Жака де Моля уже не было в живых.
– А как насчет твоего предка, который вернул Темпльмор?
– Это было уже позднее, - ответил Синклер.
– Он мог что-нибудь слышать о тайне, связанной с Орденом...
– Адам замолчал.
– Впрочем, пока Ноэль пропадает в Лондоне, стоит попробовать...
– Значит, завтра мы поедем в замок?
– спросил Перегрин.
– Мне кажется, это самое подходящее место для контакта.
Адам задумчиво кивнул.
– Пожалуй. Несколько раз на развалинах замка я видел призрак рыцаря, но посчитал это плодом разыгравшегося воображения. Может быть, он согласится поговорить с нами... Ты завтра свободен?