Адепт
Шрифт:
— Например, если начнут бомбить как раз к твоему приезду? — уточнил Банджо.
— Ну да, в том числе, — кивнул Дэвид. — Хотя меня больше волнуют авиаперелеты. Такое впечатление, что воздушный транспорт становится все ненадежней, а самолеты летают все реже.
— Еще бы, из-за этих чертовых военных действий!
Банджо повысил голос, и Элен взглянула в его сторону.
— На самом деле все не так уж плохо, — пожал плечами Дэвид. — В конце концов, мне не обязательно лететь на Ближний Восток. Я еще не решил.
— Знаешь, что я об этом думаю? — спросил Банджо, наклонившись к Дэвиду
Дэвид ничего не ответил, и Банджо продолжил:
— Есть куча вещей, которые можно делать вместо этого. — Он задумчиво постучал пальцем по губам. — Скажем, отправиться путешествовать, но только ради развлечения. Заняться серфингом, обойти пешком Таиланд, пересечь на колесах всю Австралию. Я бы тоже с тобой поехал. Но что может быть глупей, чем сложить свои кости в каком-нибудь глухом местечке, название которого ты даже не сможешь выговорить? Я уже насмотрелся подобной дряни в вечерних «Новостях». Вполне достаточно, чтобы держаться от нее подальше.
Наступило молчание.
Потом Дэвид сказал:
— Послушай, Банджо…
Но Банджо перебил:
— Ладно-ладно. Извини. Наверно, я преувеличиваю. Просто захотелось выговориться. — Он спокойно отпил из кружки и тихо добавил: — Мне кажется, люди делают уйму глупостей в жизни, чтобы как-то отыграться за то, что с ними происходит на работе. Никто из нас не создан для того, чтобы торчать целый день в конторе…
Голос Банджо снова начал набирать силу. Дэвид успел вставить:
— Я работаю не в конторе.
— …и составлять квартальные отчеты для какого-нибудь жирного болвана по фамилии Прендергаст, — закончил Банджо.
— Кстати, я действительно знаю одного парня…
Дэвид замолчал, увидев, что его приятель не намерен останавливаться.
— Человеческая душа скорей пластична, чем эластична, — с пафосом объявил он, отхлебнув большой глоток пива. Его взгляд устремился куда-то вдаль. — Если ее сжать и отпустить, она вернется в прежнюю форму, но уже с отпечатком чьей-то грязной лапы. И каждый раз, когда ты пытаешься изменить себя и приспособиться к обстоятельствам, в душе появляется новая вмятина. Работа, школа, начальство — все оставляет след. Получая место в фирме, ты притворяешься перспективным новичком с большим потенциалом. Тебе приходится изо всех сил делать вид, что ты без ума от какого-нибудь производимого ими дерьма. И если удается их одурачить, они приглашают тебя к себе — раз уж ты достаточно съежился, чтобы пролезть в игольное ушко. — В глазах Банджо появился нездоровый блеск. — И вот ты в деле. Но расслабляться нельзя, потому что стоит вернуться в прежнюю форму, как тебя тут же вышвырнут обратно. На тебя надет корсет, ты не можешь вдохнуть полной грудью,
— Успокойся, — сказал Дэвид, но Банджо разошелся не на шутку.
— Конечно, все это время ты тешишь себя мыслью, что в любой момент можешь снять ярмо и обрести прежнюю свободу. Мол, настоящий «я» сижу где-то внутри, дергаю за все рычажки — хитрый черт, великий фокусник, — а все пляшут под мою дудку. На самом деле ничего подобного. — Банджо с грустью покачал головой. — Никто не может притворяться много лет подряд. Если заниматься этим слишком долго, маска прирастает к телу. Это уже не твоя личина, это ты сам.
Дэвид понял, что Банджо уже порядочно набрался и его, как обычно, понесло, но все равно внимательно слушал приятеля, слова которого почти попадали в цель.
— Самое скверное, Дэвид, что тебе всегда приходится нагибаться, чтобы куда-нибудь войти. Все могло быть по-другому, если бы ты просто расправил плечи. Но ты сжимаешься и гнешь спину, чтобы не отличаться от серой массы и походить на окружающих тебя пигмеев. Хотя достаточно одного движения, чтобы расшвырять их в стороны. — Он перевел дух. — А может быть, и недостаточно. Может, уже слишком поздно. И следующие сорок лет ты проведешь, согнувшись пополам и радуясь втихомолку, что так здорово всех надул.
Банджо опустил глаза к кружке. Его энтузиазм иссяк, и он погрузился в меланхолию.
— Господи, как мы унижаемся, как уродуем себя каждый день! Нас даже просить не надо. Мы рады стараться. А если в награду нам предложат какое-нибудь роскошное авто с CD-плеером, каждый готов запродать себя с потрохами. И мы из последних сил выдавливаем улыбку, надеясь, что на исходе дня, когда все будет кончено, кто-нибудь вручит нам меч и с улыбкой скажет: «Ты хорошо справился, сынок».
Банджо окончательно выдохся и допил пиво.
— Господи Иисусе, Банджо! Я теперь всю ночь не усну, — почти со страхом проговорил Дэвид.
Наступила длинная пауза. Банджо понемногу оттаял, и его лицо смягчилось.
Через минуту он уже снова улыбался.
— Знаешь что? — спросил он. — Лучшее средство от бессонницы — хорошая выпивка. Ступай к стойке и возьми себе что-нибудь покрепче. А я на минутку отлучусь.
Банджо с трудом поднялся на ноги и направился в сторону уборной. По пути он что-то бормотал себе под нос, но Дэвид разобрал только два слова: «для страховки».
Дэвид заказал своему другу пинту бочкового сидра, которым славился этот бар. Посмотрев на свою кружку, он обнаружил, что она пуста только на треть. Элен уловила его
взгляд.
— Давай дополню ее доверху. Так будет гораздо аппетитней, верно, красавчик?
— Идет, — кивнул Дэвид и добавил: — Ты правда назвала меня красавчиком?
Элен подмигнула.
— Я сегодня в настроении, — усмехнулась она.
Когда Дэвид вернулся к столику с выпивкой, Банджо уже сидел на месте.
— Элен классная девушка, правда? — сказал Дэвид.