Адептка в мужской Академии

Завгородняя Анна Александровна

— Я буду следить, господин.

— Конечно, — в голосе прозвучала отчетливая насмешка. — У тебя ведь нет выбора. Мы повязаны.

— Знаю.

— Когда придет время, мне будет нужно попасть сюда, в Академию, — добавил мужчина и указал своему собеседнику на дверь. — Думаю, это произойдет уже скоро.

— Я буду готов.

Быстрый прощальный кивок и неизвестный выскользнул из салона. Захлопнул дверь, шагнув в сторону. Почти в тот же миг карета дрогнула. Воздух разрезал удар хлыста и лошадиное ржание. А секунду спустя, карета тронулась с места, захрустев

колесами по присыпанному снегом, гравию.

Он возвращался назад под хлопьями снега, сыпавшими с небес. На полпути, под ветвями огромного дуба, посторонился, когда мимо проехал очередной экипаж с уставшими и сонными гостями Академии.

Не глядя ему вослед, человек плотнее закутался в полы пальто и мысленно произнес:

«Скоро!» — и зашагал вперед, не заметив темную тень, сидевшую на ветке.

Стук в дверь заставил профессора Лэнгфорда, ректора Академии Магии, повернуть голову и прервать чтение толстого фолианта, разложенного на столе.

Бросив взгляд на часы, отсчитывавшие время, ректор сдвинул брови недоумевая, кому это, кроме него самого, не спится в столь ранний час? Понедельник, в честь праздника, был объявлен выходным днем. Так что и адепты, и преподаватели, должны были в это время отсыпаться в своих кроватях. А потому повторившийся стук только заставил Лэнгфорда разволноваться, как бы не случилось чего.

Запахнув на груди мантию, он прошлепал по ковру и подойдя к двери, открыл, не спрашивая. А увидев на пороге незваного гостя, выдохнул с облегчением.

— И что тебе не спится, как нормальному человеку? — позволил себе побурчать мужчина, прежде чем шагнул в сторону, пропуская племянника в личный кабинет.

Дорнан прошел, и ректор закрыл за его спиной дверь, после чего повернулся к некроманту и хмыкнул, оценив его наряд.

— Вижу, кое-кто этой ночью не спал, — произнес он.

— Появились некоторые вопросы, дядя. На которые можешь дать ответы только ты.

— Тогда, конечно, проходи. Заодно составишь мне компанию за утренним чаем, — ректор улыбнулся и прошаркал к столу.

Дорнан заметил, что стол уже накрыт. Чайник и выпечка стояли на серебряном подносе. А вот чашка была одна. Но профессор одним взмахом руки исправил подобное упущение. И вторая чашка, идентичная первой, возникла рядом, тонко зазвенев фарфоровым дном.

— Присаживайся, — широким жестом пригласил некроманта Лэнгфорд.

— Благодарю, — Дорнан было шагнул к столу, но затем замер и посмотрел на дядю.

— Что-то не так? — приподнял тот бровь.

— Могу ли я на одну минуту сходить в твой приемный кабинет? — вдруг произнес Блеквуд.

— Ума не приложу, что тебе там понадобилось, но ты конечно, может идти. А я пока разолью чай. Только не задерживайся. Не хотелось бы подогревать его магией. Знаешь ли, в таком случае, он теряет свой насыщенный аромат.

— Не задержусь, — бросил Дорнан и вышел через соседнюю дверь в смежное помещение.

Просторный кабинет тонул в полумраке. Утреннее солнце рисовало на полу квадраты и треугольники.

В свете желтого луча мелькала пыль, когда некромант прошел в комнату и встал ровно в ее центре.

Дорнан и сам не понимал, почему ему пришла в голову эта идея. Наверное, усталость взяла свое. Стоило немного поспать. А он, вместо этого, остаток ночи провел в раздумьях, строя предположения, одно несущественнее другого. И вот итог. Стоит в кабинете дяди и смотрит на портреты основателей Академии. Словно они, эти безмолвные лики тех, кого давно уже не было на этом свете, могли дать ему ответы на незаданные вопросы.

Он и прежде не раз смотрел на эти портреты. Но никогда не заострял особо внимания ни на деталях, ни на лицах, считая для себя данную информацию лишней. Его не интересовали те, кто уже умер. Да, Дорнан привык иметь дело с покойниками, но не такой давности.

А вот сейчас, некромант словно впервые увидел чету Атмайер. Сэр Годрик был одет в мантию, почти точную копию той, которую надевал на праздник его дядя, профессор Лэнгфорд. Мужчина казался сдержанным и спокойным, но его лицо не имело той живости, которой обладал портрет его супруги. Леди Атмайер казалась живой. Художнику удалось поймать и перенести на холст что-то неуловимое, словно он взял часть души женщины и оставил в полотне. Этот взгляд… Казалось, леди Изабелла следит за всем, что происходит в кабинете. Дорнан сделал несколько шагов в сторону, пытаясь убежать от ее пристального взгляда, но не удалось. Куда бы он не шел, женщина смотрела точно на него. И отчего-то Блеквуду стало не по себе. Но он подошел ближе, негодуя на тот факт, что портрет частично скрыт в тени. Лицо изображения было открыто. Но волосы, грудь, затянутая лифом платья и руки, сложенные чопорно, скрывала темнота.

Дорнан поднял вверх руку и щелкнул пальцами, создавая магический свет. Заставил его разрастись, чтобы осветить картину полностью, не оставляя и дюйма тени. А затем приблизился, насколько это позволяла обстановка и мебель в кабинете.

На миг показалось, что оба портрета посмотрели на него в ответ. Негодующе, словно он пытался совершить нечто ужасное, неприличной. Как смотрят на детей, которые делают то, что им запретили родители.

Дорнан усмехнулся и приподнялся на носки. Ему, с его-то ростом, все же было неудобно смотреть вот так, снизу-вверх. Но почти сразу он застыл на месте, так как увидел то, на что прежде не обращал внимания. Никогда в своей жизни.

Несколько долгих, как сама вечность, секунд, он стоял и смотрел на портреты. Затем щелчком пальцев погасил свет и на миг ему показалось, что комнату окутала тьма. Непроглядная и душная.

Он обернулся, словно ощутив чужой незримый взор, но почти сразу развернулся на каблуках туфель и направился в соседнюю комнату, где в тепле и свете его ждал дядя и чай. Только вот думать о чем-то другом, он уже не мог. В висках стучало. Он пытался сложить картину с появившимися недостающими частями. И все же, чего-то не хватало. Хотя почти вся картина теперь была видна, словно на ладони.