Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Именно поэтому я и пришел. Пока нет новостей об успехе, владыка. Адептус Механикус активировали пульс- заряды и получили ответ от машины, которую магос Нуминистон взял с собой на скиталец. Если все пошло по плану, то наши братья и Новадесантники были на месте, записали и обработали сейсмические данные и сейчас возвращаются обратно. Я подумал, что нужно предупредить тебя, владыка.
— Хорошо. Отсутствие новостей обычно и есть хорошие новости.
— Десантники сейчас в глубине корпуса скитальца, владыка. Если у них возникнут трудности, то мы не услышим
— Я знаю об этом, — Цедис установил кусок стекла на место. Он был серо-коричневого цвета, обозначающего часть склонов горы Калиций.
— Разве тебе не лучше быть на мостике и следить за происходящим?
— Брат Мазраэль, зная меня уже триста лет, ты задаешь такие вопросы? Что еще ты хочешь узнать?
— Только то, о чем спрашиваю, владыка.
— Честь возглавить операцию принадлежит Новадесанту. Наши сильные стороны в ней не помогут. Необходимы скрытность и осторожность, а не славный лобовой натиск или стремительный свист клинков. Я с радостью передал командование капитану Гальту. Такое задание больше подходит характеру Новадесанта.
— Скрытность и осторожность — не лучшие черты характера, владыка. Лучше встретить врага в открытом бою.
— Сегодня ты говоришь, как сангвинарный магистр Теале, реклюзиарх Мазраэль. Может быть, и так, но это необходимые черты.
— Я лишь проверяю тебя, владыка, как необходимо проверять всех нас. Скрытность и ярость, предусмотрительность и доблесть, и многое другое — все это орудия в великой оружейной Адептус Астартес, — он сделал паузу. — Впрочем, тебя расстраивает необходимость пустить их на борт первыми. Я чувствую это.
— А разве тебя это не расстраивает?
— Как ты и сказал, владыка, выбранный инструмент должен подходить для своей задачи. Ты не стал бы пытаться вставить маленькое стеклышко силовым кулаком. Эмоции и гордость — плохие движущие силы для стратегии. Необходимо сохранить нашу страсть для следующей битвы. До этого нужно проявить предусмотрительность.
— Именно так, реклюзиарх.
— Но, владыка, — реклюзиарх подошел ближе, — я думаю, что не это причина, по которой ты находишься в своих покоях, а не на мостике. Не в твоем характере отстраняться от задания, даже если ты передал право возглавить его другому.
— А, так ты обратил внимание.
— Ты вообще сам на себя не похож. Где сегодня твои обходительность и доброта, владыка? Такое легкомыслие… не подобает тебе.
Цедис поставил стеклышко на место, взял молоток, вбил вокруг него гвозди и потянулся за новым куском стекла. Магистр повертел его в руках, не встречаясь взглядом с капелланом.
— Ты считаешь, что «жажда» иссушает лучшее, что во мне есть, реклюзиарх? Я уже теряю себя? Ты мудр, скажи, что видишь.
Мазраэль прочистил горло. Когда он вновь заговорил, его слова были осторожными.
— Это моя роль, владыка, — быть хранителем душ наших братьев. Твое поведение на борту «Новум ин Гонорум» было необычным. Я хорошо чувствую перемены, предвещающие скорое разрушительное воздействие «жажды» и первые уколы «чёрной ярости». Ты
— И ты видишь эти перемены во мне, Мазраэль?
— Владыка Цедис, пожалуйста…
Цедис с трудом сдерживал напряжение в голосе:
— Мои тело, дух и разум в полном порядке, реклюзиарх Мазраэль. Скоро мы проведем ритуал, и со мной и моими братьями все будет хорошо. Скажи мне, что тебе легко. Что на борту любого из кораблей этого флота есть брат, который не чувствует приступов «жажды».
— Я несу эту ношу, как и все мы, владыка, — признал Мазраэль.
— Вот и твой ответ. Со мной всё в порядке.
Цедис поднял взгляд от работы и улыбнулся капеллану:
— Как только мы проведем ритуал, все будут в порядке. Я работаю, чтобы сосредоточиться до начала настоящего боя. Пусть наши союзники, эти маленькие братья Ультрамара, разберутся с первым заданием. Пусть получат свою славу. Когда придет время, мы покажем им правильный способ уничтожать врагов человечества — в ближнем бою, клинком и мускулами. И эта большая битва, грядущий штурм, предоставит нам отличную возможность поучаствовать в столь милой нашим сердцам резне, не так ли?
— Да, владыка, — реклюзиарх коротко кивнул и опустил руки. — В таком случае мне необходимо идти, поговорить с сангвинарным магистром Теале о ритуале. Нужно выбрать людей. Как ты и говоришь, время приближается.
Улыбка исчезла с лица Цедиса.
— К сожалению, это так, да.
— Не печалься о тех, кто отдает себя. Они служат по-своему, чтобы мы могли исполнять наш долг, владыка. Все люди — подданные Императора и выражают верность ему так, как могут. Кровью верных слуг Императора звезды держатся чистыми. Нашей кровью и кровью других.
Мазраэль двинулся к выходу. Личный слуга Цедиса придержал для него дверь. На пороге реклюзиарх остановился.
— Облачишься ли ты в черное с красным, когда придет время, владыка? — спросил Мазраэль. — Или пожелаешь принять милость Императора? Тебе нужно лишь сказать о своем решении, это твое право.
— Ни то, ни другое, друг мой. Не сейчас, не сейчас, еще какое-то время — нет, — ответил Цедис.
Мазраэль коротко кивнул.
— Я молю, чтобы так и было, владыка.
Он ушел.
Дверь закрылась, и Цедис тяжело выдохнул. Его трясло от усилий, необходимых, чтобы контролировать себя. Кусок стекла, зажатый в руке, выскользнул из пальцев и со звоном упал на незаконченную работу. Магистр схватился за стол и затрясся. Его кожа зудела. Из-за неспособности потеть он чувствовал ужасный жар. Горло непереносимо жгло.
— Мой господин, с вами все хорошо?
Цедис заставил себя поднять взгляд.
— Да, Порфирио, я…
Цедис замолчал. Его слуга стоял неподалеку, сомневаясь, стоит ли ему подходить. Глаза магистра пробежали по телу слуги, мимо трубок для крови и отдающих разъемов, покрывающих его кожу, пока не остановились на шее. Там едва заметно пульсировала артерия. Цедис смотрел, как она бьется, бьется, бьется…