Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Враги нападают!
Он быстро прополз, развернулся ногами вперед и, спрыгнув в шахту, посмотрел наверх.
— Быстрее, владыка магистр кузницы, тебе надо торопиться! Двигайся мимо шахты и не останавливайся. Я задержу их здесь.
Кластрин проскользнул вперед. Сверху раздался звук царапающих металл когтей, но технодесантник не стал поднимать взгляд. Он протиснулся над головой Гентиса и пополз дальше по тоннелю. Кровопийца полез вслед за ним, спиной вперед. Он начал стрелять, когда магистр кузницы прополз четыре метра.
Кластрин двинулся дальше, молясь Богу-Машине
Кластрин неуклюже развернул свои широкие плечи. Обслуживающие тоннели были предназначены для дронов или неизмененных людей, а не гигантов, подобных космодесантникам. Прижав руки к груди, магистр кузницы с трудом пытался открыть панель доступа. За его спиной Гентис в голос повторял боевые кличи своего ордена. В замкнутом пространстве шум оружия стал оглушающим. Визг и глухой стук оповещали о смерти ксеносов, которые падали в шахту и отскакивали от ее стен.
Даже несмотря на шум, Кластрин услышал щелчок пустой обоймы в болт-пистолете Гентиса и лязг, когда он выбросил оружие. Космодесантник запел боевой гимн Кровопийц, незнакомый Кластрину. Гентис готовился к смерти.
Панель выскочила из креплений. Воздух подул из тоннеля в вакуум коридора доступа к воздушному шлюзу.
Кластрин глубоко вдохнул, наполняя два легких, с которыми родился, и третье, дарованное ему орденом. Изогнувшись, он прополз в отверстие и спрыгнул в коридор.
Брат Гентис пел:
— Ло! Я вижу крылья Сангвиния! Они защищают меня от вреда! Они возносят меня над битвой!
Атакующий его генокрад скрючился в устье тоннеля. Тело ксеноса изогнулось в невозможной для человека позе. Когти оцарапали Гентиса, оставив на его черепе кровавые полосы. Космодесантник схватил один из верхних когтей левой рукой и резко дернул к стене тоннеля. Генокрад шипел и сопротивлялся, остальные его руки запутались позади той, которую удерживал Гентис. Полый язык ксеноса облизывал черные зубы. Желтые глаза чужака мерцали. Гентис чувствовал их силу, чувствовал, как они пытаются подчинить себе его волю, но он был братом из ордена Кровопийц, и уловки ксеносов не имели над ним власти.
— Кровь — это жизнь, жизнь — это кровь, пока мы живы — мы исполняем наш долг, с помощью крови мы продолжаем жить! — Его голос становился все более звучным. — Забери мою кровь, забери мою жизнь, но никогда не заставишь меня отступиться от долга, даже если моя кровь будет засыхать на песке, а жизнь будет покидать меня и уйдет!
Гентис глубоко вонзил боевой нож в уставившийся на него глаз генокрада и провернул лезвие, пока оно не заскребло по кости. Конвульсии ксеноса были настолько сильными, что сбросили хватку Гентиса. Конечности генокрада отбивали по металлу барабанную дробь смерти.
Поднялся ветер, дующий в сторону коридора, куда ушел Кластрин. Гентис был рад, что магистру кузницы Новадесанта удалось добраться до пути доступа к воздушному шлюзу. Кровопийца
— Придите, придите и сразитесь со мной, грязные чужаки! Брат Гентис еще не получил свое!
Тело Кровопийцы пело от возбуждения, его наполняла радость битвы, бодрящая и придающая уверенность в цели. На задворках души он чувствовал ноющую боль. Он участвовал в ритуале Холоса неделю назад, и «жажда» снова начинала мучить его. Но Гентису было все равно.
— Вот — битва! В ней — истинное служение! Служение рождает радость! Радость рождает смерть! — кричал он.
Гентис глубоко ощущал эту радость. Для него и таких, как он, во всей Галактике не было цели более великой, чем сражаться во имя Императора.
Генокрад бросился на него, вытянув верхние когти. Гентис отбил один в сторону и вонзил нож в хитин второго. Ксенос издал странный недовольный клекот и рванул свою руку назад, выдернув у Кровопийцы нож.
Гентис, смеясь, пел Сангвис Моритура:
— Кровь, дарующая жизнь, быстра! Лишь в смерти она остановится!
Он отвел в стороны когти генокрадов, отбил их сильными руками.
— Пусть мою кровь нелегко будет остановить, пусть льется неудержимым потоком, когда от моих рук погибнут те, кто ее пролил!
Он размял щеки и плюнул. Кислотный яд из железы Бетчера попал генокраду на лицо. Существо завизжало, когда его глаза расплавились, а Гентис потянулся к нему. Он широко открыл рот, подтащил к себе ксеноса и глубоко вонзил удлиненные клыки в шею чужака. Гентис не обращал внимания на ожоги от собственного кислотного яда на коже. Ему в горло полилась черная кровь.
Кровь ксеноса. Нечистая. Гнусная. Доставляющая удовлетворение. Космодесантник сглотнул, когда жидкость наполнила его рот. Она была холодной, мерзкой и горькой на вкус, но Гентис продолжал пить. В его разуме плясали вспышки инопланетных мыслей оттого, что жидкость попала в его желудок и соприкоснулась с Вспоминающим. Бесконечное ожидание, мороз открытого космоса и одна-единственная цель, настолько всепоглощающая, что не было места ни для чего, кроме нее. Следом медленно двигалось нечто огромное и ужасающее, пока еще далекое.
Гентис откинул голову назад. От этого видения в его сердца пробрался холодок. По его лицу стекала темная кровь. Кожа космодесантника пузырилась, кислотные ожоги присоединились к волдырям от горячего металла. Он моргнул. Воспоминания генокрада о чьем-то невероятном терпении сражались с жаждой битвы, обуревавшей Гентиса.
Сверху раздался звук рушащегося металла. Он поднял голову. Плита отогнулась, а из-за нее на космодесантника уставилось ужасное, искаженное яростью лицо генокрада.
— Кровь — это сила, в смерти она льется быстрее, — прошептал Кровопийца.