Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
— Темный Ангел, — говорю я.
— Мне станет более комфортно, если ты опустишь оружие, Железнорукий, — говорит новоприбывший с лицом-черепом. — Человека можешь отдать под наш присмотр.
Дольмек не подчиняется. Его болтер нацелен точно в голову воина.
Стоящий напротив космодесантник безоружен. Он даже не притрагивается к вычурному крозиусу на бедре. Однако, два Темных Ангела по бокам Дольмека и бенефициара Армика держат оружие наготове. Плазменные пистолеты. Их катушки горят мощью пленных солнц.
— Твой
— Я понимаю, что наше присутствие здесь… неожиданно, — говорит капеллан, — но позволь тебе напомнить, мы не враги.
— Вы глушите мой вокс-сигнал. Вы не даете мне связаться с боевыми братьями.
Священник кивает:
— Да. Понимаешь, ты не смог бы нас остановить, если бы мы решили взять его силой. И никто никогда не узнал бы об этом. Лишь из уважения я прошу, вместо того, чтобы попросту потребовать.
— Повторяю, снимите блокировку вокса и подчинитесь.
— Этого не произойдет. Не будь дураком, Железнорукий. Мы — товарищи. Братья. Этот человек важен для нас. Зачем он тебе?
— Бенефициар Армик под моей защитой. Любое нападение на него я буду расценивать как нападение на орден Железных Рук.
— Я не хочу нападать на него, брат, — говорит капеллан. — Я хочу лишь поговорить с ним.
Армик знает, что это ложь. Само присутствие Темных Ангелов излучает угрозу насилия.
— Нет, — говорит Дольмек. — Он должен получить Благословение железа. Теперь он принадлежит Железным Рукам и я буду защищать его соответственно.
Капеллан обращает на дрожащего человека взор своих горящих красным цветом линз.
— Благословение железа, говоришь… — несколько секунд он пристально смотрит на Армика. Из шлемов троих Темных Ангелов доносится несколько отчетливых щелчков. Закрытая внутренняя вокс-сеть.
Внезапно два ветерана поднимают оружие. Захват цели снимается.
Бенефициар Армик медленно, протяжно выдыхает.
— Хорошо, — говорит капеллан. — Вижу, я ошибся, брат. Я не собирался проявлять непочтительность к тебе или твоему благородному Ордену. Мы получили то, за чем явились, и я уверен, что мы можем рассчитывать на благоразумие этого достойнейшего человека…
Три Темных Ангела стоят неподвижно, как изваяния, наблюдая, как удаляются Дольмек и Армик. Через несколько мгновений их поглощает темнота.
— Не понимаю, — говорит один из Темных Ангелов. — Объект у нас, но этот человек знает, что мы сделали, чтобы получить его. Железные Руки затребуют компенсацию, разве не так?'
Бунт был обычной диверсией. Отвлекающим маневром, который позволил им проскользнуть внутрь и захватить свою истинную цель — одного из заключенных, который знает, где в последний раз видели их Падшего брата
— Бенефициар получит Благословение железа, — просто отвечает капеллан.
— Почетная процедура? — спрашивает второй.
— В некотором роде. Весьма характерная для сыновей Горгона.
В
После снятия осады прибыло восемнадцать полукогорт скитариев. В последовавшем сражении был убит еще четыреста семьдесят один заключенный, и вскоре порядок был восстановлен.
Железные Руки отбыли с Пенаторы IV спустя девяносто семь часов после выброски. Они вернулись на крейсер Ордена, «Железную Волю».
Боевой брат Дольмек взял с собой бенефициара Армика.
Я не понимаю людей. И не хочу понимать.
Благословение железа — большая честь, но бенефициар Армик мычит как животное, когда пила погружается в его череп.
— Ты уверен, что он этого достоин? — спрашивает брат Доксгаарн.
Я пожалею о том, что говорю сейчас, но решение уже принято.
— Он будет служить.
Его руки ампутируются и заменяются благословенной сверхпрочной аугметикой. Он кричит даже тогда, когда присоединяется бионика, но к тому моменту, когда в нервную систему внедряются позвоночные разъемы, крики стихают. Он хнычет и стонет, но кричать он уже не будет никогда. Вскоре затихают и эти жалкие звуки. После стирания разума в лоботомии нет нужды, но она упростит нейро-программирование.
Трансформация завершена.
Он больше не бенефициар Армик. Это имя умерло вместе со всеми его человеческими слабостями. Теперь он сервитор. Он будет служить, пока в нем не отпадет надобность, или пока не откажут его системы. Но этого не произойдет еще много сотен лет.
Я даровал ему великую честь. Теперь он даже ближе к машине, чем я сам. Выгорели все его человеческие чувства, воспоминания и страхи. Он на шаг приблизился к божественному.
Я завидую ему.
Слава Омниссии.
Мэтью Фаррер
Память плоти
Три глаза. Один из обрамленного медью зеленого стекла, второй — прозрачный хрусталь в оправе из полированной стали. Третий, тоже хрустальный, был большим и выпуклым, и располагался на лбу в глазнице из потемневшей бронзы. Отражая синий свет здешнего солнца, они холодно поблескивали из черноты капюшона противорадиационного костюма.
Глаза повернулись. Влево, вправо, вверх, вниз. Срабатывания аварийных протоколов ничего не вызвало. Глаза сфокусировались, изменили глубину восприятия и спектральную чувствительность. В инфракрасном диапазоне ничего, кроме небольшого жара от работающего на холостом ходу двигателя за спиной. В ультрафиолетовом спектре лишь однородное мерцание, настолько слабое, что почти бесполезное. Мгновенная корректировка — и мерцание пропадает.