Адептус Астартес: Омнибус. Том II

Коллектив авторов

Гримальд посмотрел на три сосуда в руках.

— Я знаю такое место, — мягко промолвил он, опасный блеск появился в его глазах, когда он поднял взгляд на боевого брата. — Это далеко отсюда, но нет места более святого во всем мире. Там мы выкопаем себе могилы и сделаем так, чтобы Великий Враг всегда помнил имя Черных Храмовников.

— Скажи мне, почему ты избрал это место. Я должен знать.

Правда оказалась… удивительной. Но когда я говорю ее, у меня нет сомнений. Вот что мы должны сделать и

вот как должны умереть. Наши жизни являются жертвой, от имплантации геносемени до его извлечения из тел.

— Мы умрем там, где наши смерти будут иметь значение. Где мы сможем сражаться с врагом до последнего вздоха и вдохновлять воинов этого города.

— Вот слова, достойные реклюзиарха, — произнес Неро.

— Я медленно учусь, — признаюсь я.

Брат улыбается.

— Мордред мертв, — тихо произнес Неро. — Но он доверял тебе как своему наследнику. Верил, что ты достоин.

Я ничего не отвечаю.

— Не умирай, пока не станешь таким, как он, Гримальд.

ГЛАВА XX

«Богоборец»

Маралин шла по ботаническому саду, скользя пальцами по покрытым росой листьям и лепесткам розовых кустов.

Только одна из сестер, Алана, обладала достаточными терпением и умением, чтобы вырастить розовые кусты в удушливом воздухе и на отравленной почве города. Все остальные розы в саду были выращены сервиторами-культиваторами. И это было заметно. Пальцы Маралин, танцевавшие по влажным лепесткам темных от сажи роз, ощущали, насколько нежнее были цветы Аланы в сравнении с бутонами, выращенными аугментированными рабочими.

Им явно не хватало вдохновения, да и откуда ему было взяться при отсутствии у них души.

Пройдя по саду, она вошла в дом настоятельницы. Кондиционеры здания работали на пределе, поддерживая в главном зале прохладу. Настоятельница сидела, как почти всегда, за громадным столом из редкого каменного дерева и что-то педантично писала мелким почерком.

Она подняла голову, когда вошла Маралин, смотря через корректирующие глазные линзы, которые то и дело соскальзывали к кончику носа.

— Настоятельница, мы получили весть из Темпесторы.

Больные катарактой зрачки Синдал сузились, и она мягко высыпала песок на пергамент, чтобы высушить свежие чернила. Женщине шел семьдесят первый год, и она не просто выглядела на свой возраст — он звучал в голосе, когда она говорила.

— А что со святилищем?

— Его больше нет, — выдавила Маралин.

— Выжившие?

— Осталось несколько, и большинство ранены. Улей пал, и святилище ордена Пресвятой Девы-Мученицы захвачено врагом. В сообщении говорится, что у выживших недостаточно сил, чтобы отбить храм. Сестры нашего ордена спешат на помощь из Пепельных Пустошей.

— Значит, Темпестора пала. А что с ульем Стигия?

— Пока никаких новостей, настоятельница. Вне всякого сомнения, их осаждают.

Руки пожилой женщины дрожали, хотя обычно занятия каллиграфией ее успокаивали

по причинам, которые были выше ее понимания. Они дрожали и сейчас, когда настоятельница отодвинула законченный пергамент и присоединила его к стопке листов.

— Хельсрич держался долго, но скоро все закончится. Осада почти у наших ворот.

— Это… касается второго из полученных утром сообщений, настоятельница. — Маралин вновь судорожно сглотнула. Ей явно было не по себе, и она была совершенно не рада, что именно ей досталась роль вестника.

— Говори, сестра.

— Мы получили сообщение от командующего Астартес в городе. От реклюзиарха. Он сообщает, что его рыцари уже в пути, чтобы присоединиться к нам в защите.

Настоятельница сняла очки и протерла их фланелью. Затем аккуратно водрузила их обратно на нос и в упор посмотрела на девушку.

— Реклюзиарх ведет сюда своих Черных Храмовников?

— Да, настоятельница.

— Хм. Он, случайно, не сказал, чем вызвано их столь внезапное желание сражаться бок о бок с орденом Серебряного Покрова?

Он не сказал, но Маралин внимательно изучала все поступающие по воксу обрывки информации. Это была одна из ее обязанностей, в то время как старшие ее сестры готовились к битве.

— Нет, настоятельница. Я подозреваю, что это связано с решением полковника Саррена разделить оставшихся защитников по разным твердыням. Реклюзиарх выбрал храм.

— Ясно. Сомневаюсь, что он спросил разрешения.

Маралин улыбнулась. Настоятельница уже сражалась ранее вместе с Избранными Императора, и многие ее проповеди включали раздраженные воспоминания об их бесцеремонности.

— Нет, настоятельница. Не спросил.

— Типичный Астартес. Хм. Когда они прибудут?

— До захода солнца, госпожа.

— Ну что ж. Что-нибудь еще?

Больше новостей практически не было. По вокс-сети передали несколько предположений о продвижении громадного вражеского титана на север, но подтверждения этому не было. Маралин передала эту весть, но понимала, что разум настоятельницы был занят чем-то другим. Наверняка Храмовниками.

— Вот проклятие, — пробормотала старая женщина, поднимаясь из-за стола и опуская перо в чернильницу. — Девочка, хватит стоять там и таращиться. Подготовь мой доспех.

Глаза Маралин расширились.

— Настоятельница, как давно вы последний раз надевали его?

— А сколько тебе лет, дитя?

— Пятнадцать, госпожа.

— Ну что ж. Тогда просто скажу, что ты еще не умела подтираться сама, когда я в последний раз уходила на войну. — Едва доходившая Маралин до подбородка старушка прошаркала мимо. — Но будет интересно вновь проповедовать с болтером в руках.

Повсюду в храме Вознесения Императора сестры готовились к бою. В Хельсриче было мало войск ордена Серебряного Покрова, и пока что их вклад в битву свелся к нескольким ожесточенным отступлениям из городских церквей.