Адептус Механикус: Омнибус
Шрифт:
— Где Замстак? — крикнул Чайн. — Куда она делась?
Тишина. Калли снова попыталась выкарабкаться, но съехала обратно, туда, откуда начала.
Послышался отклик Голлы:
— Сэр, рядовая Замстак отошла облегчиться, сэр!
— Что? — донесся вопрос мастер-сержанта.
— Сэр, облегчиться, сэр!
— Отлить, что ли?
— Так точно, сэр!
Раздался смешок Антика.
— Хватить ржать, весельчак! — рявкнул мастер-сержант.
— Сэр, виноват, мастер-сержант, сэр!
Пауза.
— Мобилизованная двадцать
Тридцать девять голосов ответили:
— Виноват, мастер-сержант!
— Найти рядовую Замстак и привести ее ко мне, — приказал Чайн. — И меня не интересует, закончила она мочиться или нет! Привести ее ко мне немедленно! Я, на хрен, покажу вам, что значит дисциплина!
— Мастер-сержант, прошу вас, — раздался голос.
Сарош. Это мистер Сарош.
— Что такое, Сарош?
— Это не опытные солдаты, мастер-сержант. Это резерв СПО третьей очереди. Они стараются, как могут. Дайте им немного времени научиться. Если молодой девушке, такой как Калли Замстак, нужно облегчиться, лучше ей это позволить, а не наказывать. Эти люди не жалеют своих жизней, чтобы защитить улей, но они не из Гвардии, как вы. Вы должны дать им некоторое время научиться.
Долгое молчание, прерываемое лишь шумом ветра и ревом далеких горнов Гинекса.
— Ты закончил, Сарош? — спросил Чайн.
— Так точно, мастер-сержант.
Раздался хлесткий звук удара — мозолистой ладонью по лицу.
— Какого хрена, Сарош, ты смеешь указывать мне, как руководить отрядом?
— Виноват, мастер-сержант.
Калли попыталась забраться наверх ползком — так точно получится — но нет, не получилось.
— Я скажу вам, дебилы, что я собираюсь сделать, — начал Чайн. — Я собираюсь…
Раздался хлесткий звук удара — словно мозолистой ладонью по лицу. Только на этом удар не остановился. Он прошел сквозь жир, плоть, кости, зубы. Кто-то завопил.
Воздух над шоссе внезапно наполнился визгом лазерных выстрелов. Калли свалилась обратно в канаву и инстинктивно свернулась в клубок.
Она слышала, как выстрелы раз за разом пробивают кого-то насквозь, и каждый раз вздрагивала и скулила. Попадания лазера в тело издавали звуки, пугающе не похожие на попадания в асфальт или роккрит. Звуки влажных шлепков, звуки разлетающихся брызг, звуки шипящего мяса. Мобилизованная двадцать шестая орала. Одни вопили в панике, но большинство исходили криком боли. Боли и смерти.
Сжавшись на дне канавы, обхватив голову руками, Калли слышала и другие звуки: пневматический цокот бронированных ног и маниакальный треск бинарного кода из механических ртов — безумный и частый, словно кудахчущий смех.
Небо над канавой вспыхнуло яростным лазерным огнем. Сверху полетел песок, брызги и комья грязи. Рядом с ней в канаву сыпались тела — кто ползком, кто кувырком. Некоторые падали прямо на нее.
Никакого порядка, только мельтешение трясущихся конечностей и плачущие вопли. Люди падали, натыкались друг на друга, пытаясь бежать в противоположные стороны. Биндерман едва поднялся на ноги, как сверху скатился Ларс Вульк и сбил его обратно на землю.
— Туда! Бегом! Туда! — услышала Калли крик Сароша и увидела, как тот съезжает к ним по склону. Его лицо и перед куртки были мокрыми от крови. Он показывал куда-то вдоль канавы. — Туда! На ноги — и бегом со всей мочи!
Сначала ползком, потом с трудом поднимаясь, потом бегом, пригнув головы, — они помчались туда, куда указал мистер Сарош, — куда бы ни вела эта канава, лишь бы подальше отсюда.
Калли Замстак бежала. К своему стыду, она бежала, словно испуганный ребенок. Розовый песок набился в глаза, в рот; на языке — едкий привкус.
Кто-то впереди нее, кто-то сзади — бежали все. Ни строя, ни дисциплины — только безумное бегство. Она потеряла из виду Голлу. Сзади продолжали стрелять; частые очереди лазерных установок врага — каждый выстрел словно щелчок кнута, и время от времени — ответный треск стрелкового оружия СПО.
Через полкилометра канава обмелела, и они рванули вразнобой по открытой пустоши, поросшей пучками террасника и соломянки, прочь от шоссе, к руинам взорванного обогатительного комплекса. Пустошь была усыпана кусками металлического лома, и несколько человек упали, споткнувшись кто об отрезок разбитой трубы, кто о кусок покрытия, невидимый под стеблями соломянки.
Калли достигла крайних строений комплекса, похожих на лес из покореженных труб и обугленных остовов. Индустриальные скелеты, отмечающие, где находились отдельные здания и подстанции, — дома-призраки, строения-зомби. Металл тех каркасов, что еще стояли, побелел от сгоревших химикатов и теперь шелушился, словно перхоть. В воздухе висел странный, сухой запах, как будто кипятили отбеливатель.
Она заметила впереди толстую железную трубу, словно спиленное дерево, торчащую из подземного трубопровода, подбежала и спряталась за ней. Ноги дрожали; она была на грани гипервентиляции. Слышался стук барабана — оказалось, это стучит ее собственное сердце.
Стало очень тихо. Время от времени тишину нарушал кто-то бегущий мимо — подальше в развалины. Калли подняла голову и открыла глаза.
В руках она все еще сжимала свое оружие - лазвинтовку МК2-ск: укороченная форма, булл-пап, батарея тип-3 позади рукоятки, интегральный прицел, крепления для штыка и гранатомета. «Вот так, правильно, сконцентрируйся на чем-нибудь знакомом». Очень медленно — руки тряслись неимоверно — она сунула палец за рукоятку и переключила оружие в боевой режим. На боковой накладке загорелся зеленый огонек.