Адептус Механикус: Омнибус
Шрифт:
— Так вы известный охотник? — спросил епископ.
— Нет, ваше святейшество. Я обладаю некоторыми профессиональными знаниями по части животных.
— Прекрасно, прекрасно. Скох тоже так говорит, но прошло уже три месяца — и что?
— Этого зверя нелегко поймать, ваша честь, — мягко сказал Скох. — Я бы с радостью выслушал советы эксперта. Какое оружие вы предпочитаете, магос? Экспансивные пули или дробь? Используете наживку? Предпочитаете стрелять из укрытия?
— Я… э… пользуюсь различными методами, сэр. По ситуации.
— Правда, вы
— Никогда не следует недооценивать добычу, леди, — сказал Драшер, надеясь, что произнес это с достаточным чувством долга и осторожностью.
— Говорят, у него нет глаз. Как тогда он находит жертву? — спросил епископ.
— По запаху, — решительно заявил Драшер.
— Это не так, — отрезал Скох. — Мои ловчие используют герметичные костюмы, закрывающие все тело. Из них не может выскользнуть ни капли феромонов. И все же оно их находит.
— Действительно, — произнес Драшер, — этого зверя нелегко поймать. Когда его последний раз видели?
— Тринадцатого числа, — ответил барон. — На дороге вдоль холмов, где он унес со двора горничную из надела лэрда Коннока. Мои люди прочесали леса в поисках зверя, однако ничего не нашли. До этого был убит свинопас в Карле. Водонос на Перекрестке Сонта. Двое загулявшихся допоздна мальчишек у Лаэровой межи.
— Вы забыли моего слугу, — сказал один из лэрдов, — как раз перед убийствами у Межи.
Барон кивнул.
— Прошу прощения.
— Этот зверь — пагуба земли нашей, — заявил епископ. — Говорю вам всем, это пятно Хаоса. Мы должны сплотиться вокруг святой аквилы и отринуть тьму. Существо явилось, чтобы испытать нашу веру.
Люди за столом согласно зашептались.
— Вы — верующий человек, магос? — спросил епископ.
— Несомненно, ваше святейшество.
— Вам надо завтра прийти на службу в моем храме. Я бы хотел благословить вас, прежде чем вы начнете свою кровавую работу.
— Спасибо, ваше святейшество, — ответил Драшер.
Дверь наружу распахнулась, отчего пламя всех свечей дернулось под порывом ветра, и внутрь вбежал слуга. Он что-то зашептал на ухо барону, тот кивнул, и слуга поспешил обратно. Через мгновение на пороге показалась арбитр Мэкс с дробовиком на плече; с ее одежды капало на пол. Значок был теперь пришпилен к отвороту кожаного костюма.
Она оглядела помещение, задержавшись на лице Драшера.
— Представитель, — сказал барон, поднимаясь из кресла, — чем мы обязаны подобным вторжением?
— Еще одно убийство, господин, — сказала она. — На птицеферме.
Большой участок земли к северу от продуваемой сквозняками крепости барона Карнэ представлял собой низменную полосу болотистой почвы, отведенную под разведение домашней птицы. Благодаря свету мерцающих ламп Драшер мог разглядеть сквозь хлещущий дождь ряды сараев, выстроенных из водостойкой фанеры и проволоки.
Сильно пахло илом и птичьим пометом.
Драшер следовал за бароном и Мэкс по выложенным досками тропам, окруженным живой изгородью
Послышался странный неровный звук, едва различимый за барабанной дробью дождя. Драшер понял, что это возбужденное кудахтанье тысяч домашних птиц.
Они достигли птичников и устало потащились по огороженному рабицей настилу между первыми двумя рядами сараев. Несмотря на дождь, затхлая вонь лежалого птичьего помета усилилась. Проволочные решетки были усеяны комками белых перьев. Мэкс что-то сказала барону и указала пальцем. Впереди описывал круги луч фонаря. Это был один из младших арбитров Мэкс, молодой человек по имени Люссин, как было написано на значке, прикрепленном к его стеганой куртке. Он выглядел взволнованным и явно радовался тому, что наконец увидел людей.
Дверь в один из птичников была открыта, и Мэкс посветила внутрь фонарем. Драшер мельком увидел перья и какой-то металлический цилиндр, лежащий на полу.
Вслед за бароном и Мэкс он вошел в птичник.
Он раньше никогда не видел мертвых тел, если не считать дядю Рудигера, который умер, еще когда Драшер был мальчишкой. Вся семья явилась в зал прощания, чтобы отдать дань уважения покойному, и дядя Рудигер выглядел как обычно. Как будто спал. Драшер с детской наивностью ожидал, что он вскочит и рассмеется всем в лицо. Дядя Рудигер был большим любителем розыгрышей.
Тело, лежащее в птичнике, не собиралось ни вскакивать, ни вообще что-то делать. К счастью, лица видно не было. Конечности нелепо раскинулись под неправильными углами, так что становилось ясно: розыгрышем это быть никак не могло.
Очевидно, это был один из работников фермы барона — йомен по имени Калкен. Вечером он кормил птиц, и металлический цилиндр, который увидел Драшер, был емкостью для зерна. Она лежала там, где Калкен ее выронил, в куче рассыпавшегося корма.
Мэкс опустилась на колени рядом с телом. Она посмотрела на Драшера и сделала легкое движение головой, означавшее, что, возможно, ему следует выйти. Драшер бесстрашно сунул руки в карманы и остался стоять на месте. Пожав плечами, Мэкс перевернула тело.
— Вы в порядке? — спросила Мэкс.
— Что?
— Вы в порядке?
Драшер открыл глаза. Он не помнил, как выбрался из птичника, но сейчас он опять был снаружи, под дождем, опираясь на стену противоположного сарая и так сильно сжимая руками проволочную решетку, что они закровоточили.
— Магос?
— Д-да, — с запинкой произнес он, — со мной все хорошо.
Он подумал, что, наверное, никогда не забудет то, что только что увидел. Ужасный звук, с которым перевернулось тело. И то, что приличная часть его при этом осталась лежать на грязном полу.