Adibas
Шрифт:
Тако поворачивается ко мне. Улыбается, жмурится от блеска воды. Протягиваю мохито. Жестом спрашиваю, что за музыка. В ответ показывает айпод. Ничего не вижу – на экране отражается солнце. Тако опять качается, как кобра. Замечаю, что на ногте ее указательного пальца облупился лак.
03. Дипломат в дипломате
Сижу на безлюдной автобусной остановке у филармонии. За стеклом газетного киоска обложки налезают друг на друга. На первой странице газеты «Алия» – аршинный заголовок «ДИПЛОМАТ В ДИПЛОМАТЕ». В открытую дверь виднеется силуэт продавца.
Рядом с киоском у бордюра припаркованы белые такси-жигули. Водительская дверь распахнута. Таксист откинулся в кресле и сложил на лбу мокрый платок. Тщедушный малый,
Очень уж те тактичны. Пока с ними сам не заговоришь, слова не вымолвят. У большинства из них идеально круглые животы, будто они проглотили арбуз. Так степенно, по-кахетински восседают они за рулем своих серебристых «Опелей-Вектра», что и подсаживаться как-то неловко. Кстати, таксисты Телави другой модели не признают в принципе. На гербе Кахетии, где-нибудь в уголке, я бы пририсовал логотип «Опеля». Этот провинциальный городок просто ломится от вина, арбузов, горшечного кактуса (который почему-то продается на каждом шагу) и серебристых «Опелей-Вектра». Особенно трогательны в этих такси аудиокассеты. Когда я увидел аккуратно разложенные по панельной полочке до боли знакомые коробки: TDK, AGFA, BASF, MAXELL, DENON… – едва не прослезился. Тогда только понял, как давно не видел кассету. Кассеты и тараканы на определенном этапе моей жизни испарились.
У входа в Верийский парк подметает дворник. Черными густыми волосами и большими усами он чем-то смахивает на Бенисио дель Торо в роли доктора Гонзо. Принятая вчера кислота некстати напоминает о себе. Не пойму, беспилотный самолет-разведчик или просто чайка кружится над Дворцом шахмат. Объект выделывает такие же геометрические па, как муха под люстрой.
Голос диктора действует мне на нервы, но все равно остаюсь между киоском и жигулями. Отсюда удобнее всего следить за летающим объектом. В какой-то момент он как будто видит меня. Сначала поднимается, потом резко пикирует и исчезает где-то за деревьями.
«…российские военные катера только что приступили к патрулированию реки Кура от Мцхета до Гардабанского шоссе…», – слышно из такси.
Вскоре разведчик снова показывается из-за Дворца. Наблюдает оттуда за мной. Затем медленно летит в мою сторону. Опознанный летающий объект. В конце концов подбирается настолько близко, что вижу собственное отражение в объективе камеры на его носу. Под крылом, ломаным, как у чайки, – надпись красными буквами – (РФ)-08. Стою неподвижно. Он как будто чувствует во мне родственную душу. Снова начинает кружить вокруг. Временами так же неожиданно меняет направления, как 3D часы на мониторе скринсейвера. Летает почти беззвучно. Вижу только, как при зуме скользят линзы по объективу. Вдруг (РФ)-08 зависает в воздухе, линза расширяется как зрачок.
– Еб твою мать! – слышу из-за спины.
Поворачиваюсь так быстро, что чувствую резкий запах своей подмышки. Размахивая метлой, дворник стремительно приближается ко мне. Инстинктивно отпрыгиваю и закрываю лицо ладонями. В руках храброго воина метла превращается в грозное оружие. Поздно соображаю, что дворнику не до меня – он замахивается на (РФ)-08, но аппарат молниеносно отскакивает в сторону. Дворник рассекает метлой, как джедай – световым мечом, но (РФ)-08 все же быстрее. Наконец аппарат разворачивается, улетает обратно к Дворцу. Дворник вслед грозит метлой.
– Все равно маму твою выебу! – цедит сквозь зубы. Потом поворачивается ко мне. – Как ты, брат? – спрашивает сочувственно.
Тяжело дышит. Так глаза не горели даже у тех истых православных, которые в прошлом году с крестами в руках ворвались на Шардени в «Number 1» на костюмированный хеллоуин и учинили расправу над вампирами.
Дворник выглядит полностью непредсказуемым и бесконтрольным. Взгляд – одновременно проницательный и недоверчивый, клинтиствудский.
– Хорошо, – успокаиваю. – Хорошо.
– Ты уверен? – Осматривает меня с головы до ног.
– Да. – Поскольку смотрит на меня с подозрением, повторяю: – Да. Уверен.
– Надо тебе провериться. – Пыхтит. – Наверное, облучил тебя этот ебаный в рот. – Кладет метлу себе на плечо.
Облучил? Его предположение звучит угрожающе. Как ультиматум Борна в фильме «Ультиматум Борна».
– Не-а, – говорю. – Не успел бы.
Только сейчас замечаю, что в его живот вмонтирован небольшой экран размером с окно «Ютуба». Этакий телепузик. В углу экрана надпись: Press here to enter full screen mode. Нажимаю. Все отъезжает назад: улица, жигули, дворник… как будто меняется и молекулярная система воздуха, на уходящее в перспективу изображение накладывается эффект сепии, и оно становится «зернистым», как поверхность фотографии.
Таращусь с интересом на экран. Изображение периодически теряется в крупных пикселях. Сначала появляется капот черного мерседеса. К одному крылу машины прикреплен грузинский, а ко второму – польский флаг. Мерседес мчится в сторону Тбилиси по трассе аэропорта. Через лобовое стекло видно, что впереди движется эскорт. Объектив оператора трясется. На секунду в кадре появляются президент Польши Лех Качинский и несколько здоровых амбалов из его охраны. Камера снова показывает капот. Вот-вот должен мерседес поравняться со зданием «BP», как вдруг передние машины эскорта попадают под автоматный огонь, одновременно с разных сторон. Первая машина летит по инерции, врезается в ограду трассы. Изрешеченное лобовое стекло второй машины окрашивается красными кляксами. Третья – взрывается на месте. Горят салон и колеса… великолепная операторская работа! Секула и Камински отдыхают. Кадр трясется – застревает на пару секунд. Из капота мерседеса валит белый дым. Машина, из которой идет съемка, вдруг останавливается. Оператор резко крутит объективом. Со стороны «ВР» бегут боевики. Один из них направляет автомат на камеру, другие стреляют в воздух. На головах черные маски. Фокус расплывается. Один из боевиков слегка прихрамывает – уже неплохо приноровился к своему протезу. На лбу у него зеленая лента с белым крученым узором, похожим на логотип «Аль-джазиры». В руках черный кожаный кейс.
Боевики выкидывают пассажиров из мерседеса. Изображение ненадолго исчезает. В следующем кадре – Качинский на коленях посреди трассы. Руки за головой. Там же двое из охраны, тоже на коленях. Оператор максимально зуммирует на лицо Качинского. Хромой завязывает президенту руки за спиной синтетической веревкой, а рот заклеивает пластырем. Открывает кейс. Делает Качинскому знак головой. Тот встает и, словно по заранее отрепетированному сценарию, покорно садится в кейс. Хромой закрывает чемоданчик. Подъезжает военный «Виллис». Хромой запрыгивает в машину, ставит кейс себе под ноги. Боевики резко и жестоко бьют по лицам охранников прикладами автоматов. Видимо, достается и оператору – в кадре мелькает обшарпанный военный ботинок боевика. Крупный план. Изображение расплывается.
Видение исчезает. У входа в парк дворник снова подметает, водитель жигулей так же лежит в кресле. Только руки у меня немеют, и в ушах начинает звенеть.
На остановку подходит автобус № 21. Девочка 10–12 лет упирается носом в стекло, стекло вокруг ноздрей запотело. Смотрит мне прямо в глаза. На ней большие идиотские очки. Никто не выходит. Двери с сопением закрываются. На автобусе надпись большими буквами: «СЛЕДУЮЩАЯ ОСТАНОВКА – НАТО». Текст сопровождают два братающихся флага – пятикрестный Грузии и векторный – Нато. Совершенно постгиперреалистичный слоган. The simulation of something that will never really happen. Симуляция того, что не случится никогда. Автобус, дребезжа, отъезжает. Девочка не сводит с меня глаз.