Администратор
Шрифт:
А в качестве освещения всякий раз придумывал новое, всегда удивительно красивое волшебство.
Эти вечера с каждым разом становились Ирме все дороже. Она и не знала прежде, что за личность скрывается за примелькавшейся всем маской старого чудака.
Хоть было кое-что, что и на самом деле могло рассмешить любого книжника.
Например, забавно было наблюдать, с каким напряжением великий маг вспоминает содержание подростковых романов. Да полно, читал ли он их вовсе? Когда эти книжки выпустили в магическом мире, светлый маг уже, кажется, совершил свой подвиг и победил Гриндевальда.
Когда
Вот, готов класс для театральной студии. А руководителя все никак не выбрать. Да и репертуар в самом становлении кружка не хочется отдавать на откуп незнакомого человека.
И вот тут пришлось сознаваться, что в этой теме плавает уже она сама. Как-то не довелось в своей жизни походить по театрам.
В ответ директор только счастливо улыбнулся и на следующий день передал ей пухлый журнал с картинками вечерних платьев, одно красивее другого. “Образцы для трансфигурации”, – непонятно пояснил он. Ну, а когда Дамблдор изъяснялся понятно?
На всякий случай, в пятницу вечером мадам Пинс трансфигурировала свою простенькую мантию в одно из журнальных платьев и села ждать директора, чувствуя себя полной и законченной дурой.
Этот вечер стал первым, неимоверным по силе своего воздействия, шоком для школьников и профессоров.
Директор в строгом маггловском костюме стального цвета, с небрежно наброшенной на плечи черно-алой мантией, и его спутница – не с первого раза угадываемая в потрясающей красоты платье, с вычурной прической – под ручку идущие к границе антиаппарационной зоны.
Посещения театров обоих миров (магического и маггловского), сперва на родине, а потом и на континенте (и магической силы, и политического веса директора вполне хватало для создания международных портключей).
Это было потрясающе. Провести ночь, бездумно бродя по улочкам Праги после вечернего балета в Мариинке, чтобы утром выпить кофе в одной из многочисленных маленьких кофеен Парижа, а потом отсыпаться всю субботу, воспользовавшись тем, что посещение библиотеки директор временно ограничил личным приказом, в связи с ремонтом и установкой стеллажей.
Это было немыслимо. Это было невероятно. Это было ничуть не удивительно, что в один из вечеров директор вдруг встал на колено и достал из складок мантии бархатную коробочку с кольцом.
Все слишком походило на сказку. Все было так удивительно, так странно, что Ирма растерялась и... согласилась.
Согласилась, как в воду прыгнула. Даже не вспомнив слухи, ходившие о любовных предпочтениях директора.
Зато сплетники вспомнили. О, да!
Мигом набежали “доброжелатели” и “спасатели”. Мигом зашипела Трелони, с которой мадам Пинс никогда не ладила. Скривился Филч, строя из себя брошенного и преданного.
Аргус, правда, одумался быстро. Их связывала дружба, которую, по счастью, удалось хоть как-то сохранить.
Вот только ни одна женщина не забудет, как ее оставили наедине с пугающей проблемой (если не учитывать ситуации с обливейтом,
Впрочем, хорошо, что все так устроилось и разрешилось.
А злоязыким быстро прищемил этот их бескостный орган лично директор. Навык жестко осаживать недовольных, который всегда пугал до дрожи и саму мадам Пинс, никуда не делся. Любой, хорошо знающий Альбуса, всегда мог разглядеть этот ледяной колючий вихрь даже в самом веселом его прищуре.
– С тобой стало холодно, – сказала Светлана.
Альбус не понимал, чего хочет эта странная маггла. Что он должен сделать? Обнять ее и сидеть так, не вставая? Есть ведь дела, заботы, хлопоты.
Денег дома достаточно, хозяйственные дела все решены – что ей нужно?
Что вообще значит: “Холодно”? Шубу ей купить?
Альбус Дамблдор никогда не любил женщин с их странными желаниями и невообразимыми понятиями о пристойном поведении.
Он быстро выкинул из головы слова чужой и ненужной ему тетки. Через два дня состоится встреча, необходимая для поездки в Лондон. Нет времени на глупости.
– Альбус, ты, конечно же, скажешь, что это всё женские глупости... Ты меня знаешь, я не склонна верить сплетням... Но слухи о тебе и Ирме, они возмутительны! Необходимо пресечь их на корню!
– Так я и пресек, вроде. Прищемил языки самым говорливым. Что, еще кто-то вылез?
– Нет, я говорю не о Сибилле, которую ты напугал. Нет-нет, – быстро произнесла Минерва, заметив, что начальник возмущенно вскинулся, – я отлично понимаю необходимость такого поступка. Мы не очень ладим с этой шарлатанкой, сам знаешь. К тому же она перешла все границы с этим своим заявлением, что Ирма выйдет замуж за того, кто забыл свое имя и род. Возмутительно! Я вообще считаю, что ее стоило не пугать, а увольнять в тот же день!
– Минерва, куда увольнять? Ты профессора по ЗоТИ нашла, чтобы профессора по предсказаниям гонять?
– Можно вовсе исключить этот предмет из программы, – поджала губы непримиримая шотландка.
– ЗоТИ? Так я бы с удовольствием. Но Министр очень просил так не делать. А я уже новую аббревиатуру придумал, план набросал... Представляешь, раскидать боггартов и гриндиллоу к УЗМС, люмосы всякие – Флитвику поручить разучивать. Я, признаться, вообще слабо понимаю, чем люмос помогает в защите от Темных Искусств. От темных коридоров, это да. Но от искусств, да чтоб с большой буквы этого слова...
– Альбус, твои вечные шутки!
– Какие шутки? Что надо-то? Чтоб могли определить наложенное на предмет проклятие, увидели ловушку, знали законодательство, сумели вызвать авроров или адвокатов (в зависимости от факультета, н-да). Чтоб бегали быстро, зигзагами, с преодолением препятствий, потому как это самый наипервейший навык самозащиты. А чему мы их учим? Никакой не защите! Боевиков-долбо... ё, гм, – тут директор вспомнил о присутствии дамы (это бывало с ним крайне редко. Большей частью наедине с Минервой, которую он с некоторых пор опасался, вспомнив кое-какие подробности из жизни сумрачной МакГонагалл).*