Администратор
Шрифт:
Ах! Вот же дурень! Масленичных гуляний-то он и не устроил. Ни соломенного чучела не было, ни кулачных боев. Вот они все и обиделись. А Егорыч еще на свою улыбочку грешил – очень уж тонкая и ехидная. Почти совсем было собрался обратно бороду отращивать.
Запросив у секретаря-домовика плюшек с тмином и кувшинчик молока, директор задумался – как же ему выпросить столь нужное прощение?
Потому что раздрай ужасно осложняет работу в коллективе.
Помедитировав над сдобой до ее полного уничтожения, он встал и пошел переодеваться. Пожалуй, черный цвет одежды для составленного плана по задабриванию коллег не подходил. Где-то была в шкафу сине-фиолетовая
– Минерва, что же я такого натворил, что ты не можешь меня простить?
– Альбус! Что вы говорите такое! В мыслях не было таить обиду! Будто вы меня не знаете. Я же сразу все в глаза бы высказала!
– Так прощаешь? – синие глаза лукаво сверкнули. МакГонагалл не знала, зачем это нужно, но отказать директору в такой малости не смогла.
– Прощаю.
– Помона! Помона, подожди!
– Нет!
– Да что ж такое? Не убегай, ну давай обсудим...
– Обсудим?! – профессор-герболог уперла кулачки в мясистые бока так, что Егорыч на миг залюбовался молоденькой (для столетнего деда – молоденькой) сотрудницей. – А кухню кто закрыл?
Это было серьезно. Позволять школьникам лакомиться деликатесами в то время, когда школа все еще не может себе позволить нормальных метел и зачарованной решетки у Запретного леса, директор никак не мог.
– Помона, ну что ж ты, как первоклашка-то? Какие пирожки, когда ремонт и вообще...
– Ремо-о-о-онт?! Пра-а-а-актика твоя странная? Отработки твои по штукатурке и побелке! Рамочки со стрелочками! Маггл старый! Бюрократ! Школу не жалко? О детях подумай! Они же в сказку ехали! А приехали куда? На план эвакуации твой любоваться? Со Снейпом что сделал? Ты знаешь, что он... что у него... женщина в Хогсмите завелась?!
– Что значит – завелась? Таракан, что ли? Ты, дорогая моя, по сплетням рекорды ссыкух своих не бей и в чужие дела не мешайся. Снейп – взрослый мужик. Пока в школе не блудит, к нему никаких претензий. А вот твои бисквитожорки, как подсчитала гоблинка, в год по тридцать новых метел съедают. Это как?! Когда у нас первоклашки на уроках полетов покалечатся – твои же, хаффлпаффские первоклашки, к слову – они, думаешь, школе спасибо за ночные перекусы скажут? Или все-таки нас же с тобой и обвинят, что барахло подсунули, а не метлы? А?! Магия... Магии и волшебства кругом завались и еще три раза по стольку. А вот заботы и порядка – чет не вижу я. Может, ты видишь, так ткни мне пальцем-то! Вот я тебе скажу, что у трех студентов вещи на драконий навоз не похожи, хагридово пугало побрезгует в такие одеваться, и синяки на предплечьях да на заднице, от отцова ремня, вестимо. Ты что на это скажешь, жалельщица?! Что зря ступеньки расколдовал? Мало синяков на ребятишках? Зря указатели до Большого зала повесил – дома недоедали, пусть и тут на обеды опаздывают? Так? Ты на меня не ори, я орать еще и не так умею! Прощай меня, да пошел я. Ну!
– П-прощаю, – спустя пару секунд профессор Спраут осталась у теплиц в совершенном одиночестве, размышляя над тем, как это она не заметила дурной одежды и синяков? Ничего не надумала, решив приглядеться по ходу уроков. Если ничего нет, так Альбус ей потом ответит! Она уж не поленится лично к нему подняться и все высказать в бесстыжие синие глаза!
С остальными школьными сотрудниками беседы проходили примерно в том же ключе. Отступления от сценария возникли лишь в двух случаях. Нет, это были, в принципе все те же реакции, только в очень уж крайних формах проявления.
Домовые чуть не убились насмерть от умиления – волшебник попросил у них прощения! Эльфы,
Северус Снейп чуть не сгрыз собственные зубы, так ими скрипел, выслушивая формальные извинения от директора. На какую-то секунду окклюменту даже показалось, что он вновь смотрит на мир сквозь перископ псевдоличности – с такой силой ярость нахлынула, сминая все выставленные в сознании барьеры, сужая обзор до цели. Был бы магглом, как мечтал отец, наверное, на этой самой цели еще и появилось бы перекрестье прицела винтовки. А так только дрогнула рука, высвобождая волшебную палочку из крепления на запястье.
– Но-но! – тут же подобрался директор. Но к бою не изготовился, как обычно. Его, наверное, убивать будут, а он только увещеваниями прикроется. Старый козел!
Простить? За смерть Лили? За оборвыша-Поттера? За свою жизнь??? Как – простить? Как такое прощают? Разве что на могиле.
Винить? Человека, который не дал умереть? Который помогал, поддерживал, защищал, наставлял, стал другом и едва ли не отцом? Как такого обвинять? Разве только в минуты чернейшего отчаяния.
– Директор, шли бы вы... экспериментировать, как собирались. Взяли у меня котел на время, так и пользуйтесь, пока я вернуть не попросил.
– Нет, Северус, ты не понимаешь. Хочу, чтобы все как надо было. К серьезному шагу готовлюсь, вот и...
– Я не готов вас простить. И обвинять не в чем – сам кругом виноват. Директор, Альбус, послушайте, я...
– Не готов? Так я подготовился! – и директор потянул из кармана бутылочку Огденского. – Простишь, куда ты денешься!
– Уж прости меня, Романов, но что ты творишь? А?
Дамблдор, по старой привычке окклюмента щуря глаза, смотрел на маггла, решившего почему-то, что его должность позволяет ему лезть во внутренние дела училища, которое, пусть и временно, принадлежит Альбусу. Министерство образования... что ему Министерство Образования? Тут в Министерство Магии бы попасть!
Хорошо, что и здесь у прежнего владельца тела обнаружились нужные связи и дружеские отношения, скрепленные литрами марочного коньяка.
– Опять без мяса? – Рон уныло ковырнул пюре вилкой.
– Рыба и овощи очень полезны, Рон Уизли, – тут же вылезла гриффиндорская заучка.
Гарри, не слушая стоны соседей, наворачивал все, что дали. Дурсли, конечно, не постились перед Пасхой. Зато его “постили” с удовольствием. Особенно если он был неосторожен и говорил слово на “в”. Хогвартский стол вообще постным можно было не считать. Да, не было традиционных сосисок и пирогов с почками. Жаль было исчезнувших куриных бедрышек. Зато овощных салатов, тушеной капусты, жареных и маринованных грибов, запеченой и жареной рыбы было в достатке. И никто не смотрел к нему в тарелку, напоминая, кто в доме бесполезный нахлебник (хоть Гарри, вообще-то считал себя нахлебником полезным – кто, как вы думаете, моет дядюшкину машину и пропалывает клумбы?!), никто не ограничивал порции, не запрещал подкладывать добавки, еще и десерт всегда подавали! Хогвартс – определенно, самое волшебное место на земле!