Адмирал Дэвид Битти и британский флот в первой половине ХХ века
Шрифт:
Это соображение стало одной из причин довольно снисходительного отношения трибунала к Трубриджу. Фактически он был оправдан, но нового назначения ему не предложили. До 1919г. Эдвард Трубридж прослужил военно-морским советником в Сербии. Дело не стали "копать слишком глубоко", поскольку вина высшего военно-морского командования здесь также присутствовала, и не малая. Очень болезненно переживал эту неудачу Фишер. Особенно старик злился на Беркли Милна, называя его не иначе как "Беркли Гебен". Не меньшая доля вины лежала и на Адмиралтействе, которое своими бестолковыми приказами гоняло Трубриджа и Милна по Средиземному морю взад и вперед.
Не лучше обстояло дело и в водах метрополии, где успех 28 августа вскоре был перечеркнут катастрофой,
Столь успешная атака была осуществлена подводной лодкой "U-9" (капитан-лейтенант Отто Веддиген), водоизмещением 500 т, вооруженной 4 торпедными аппаратами. Это событие стало самым выдающимся подвигом подводной лодки в годы первой мировой войны, когда, в сущности, совсем крохотное судно с экипажем в 28 человек, отправило на дно один за другим 3 броненосных крейсера и вместе с ними 62 офицера и 1397 матросов. Еще 857 человек были подобраны голландскими пароходами "Флора" и "Титан". Победа Веддигена стала возможна скорее благодаря неправильным действиям англичан, плохой тактике и ошибкам морского штаба, который несколько дней подряд направлял злополучные крейсера в один и тот же район.
Битти тяжело переживал эту потерю, тем более что два года назад ему довелось держать свой флаг на "Абукире", и многих офицеров его команды он хорошо знал лично. "В середине ночи нам сообщили об ужасной катастрофе, постигшей "Абукир", мой прежний корабль, на котором я впервые поднял свой флаг и потому испытывал к нему особую привязанность; а также "Кресси" и "Хог" - все из моей старой эскадры. ...Три прекрасных корабля и большинство из двадцати сотен моряков потеряны. Так и должно было случиться: их (наши крейсера) не имели право посылать туда, где они были. В конце концов это было просто глупо, и я часто обсуждал ситуацию с другими, что рано или поздно их подстерегут подводные лодки или линейные крейсера, если они будут продолжать появляться на одной и той же позиции. Это было неизбежно, и данная порочная стратегия целиком на совести Адмиралтейства".
В тот же день Асквит писал Вениции Стэнли: "Мы только что получили несколько плохих вестей, я думаю, самых худших с начала войны. Три хороших и мощных крейсера, старых, но не устаревших - "Кресси" и два его собрата потоплены сегодня утром в Северном море. ...В настоящее время дела у военного флота идут не очень хорошо: около полудюжины германских крейсеров - "Эмден", "Дрезден", "Карлсруэ" и другие - рыщут по морям во всех частях света, уничтожая и захватывая английские торговые суда. Сегодня напряженность в кабинете министров достигла кульминации, когда мы узнали, что новозеландцы наотрез отказались посылать свои экспедиционные силы, которые уже погружены на транспорты и готовы к отплытию завтра или конвоированию из Веллингтона в Аделаиду, где они присоединятся к австралийскому
Между тем сдвигов в лучшую сторону не предвиделось. 15 октября все тот же Веддиген на "U-9" потопил броненосный крейсер "Хок", водоизмещением 7 350 т. Вместе с ним погибли 525 матросов. 27 октября во время ходовых испытаний у берегов Северной Ирландии на германскую мину нарвался линейный корабль "Одешес". Его агония продолжалась около 8 часов. За это время с него удалось снять всю команду, насчитывавшую свыше 1 000 человек, но корабль спасти не удалось. Он затонул во время буксировки. "Одешес" был новейшим дредноутом, водоизмещением 23 500 т и вооруженный десятью 343- мм орудиями главного калибра. Его потеря явилась чувствительным ударом для британского флота и долгое время тщательно скрывалась.
Что же тем временем происходило в Адмиралтействе? Поначалу морской министр взялся за руководство с присущей ему кипучей энергией. Черчилль был полон оригинальных идей и новых проектов, подчас вызывавших глубокое изумление у военных моряков. 20 августа Герберт Ричмонд записал в своем дневнике: "Я действительно начинаю верить, что Черчилль не в своем уме. Начиная с прошлого понедельника вся его энергия направлена на формирование военно-морского батальона для операций на побережье, состоящего из резервистов, кочегаров, бывших машинистов, не занятых на кораблях, а также остатков морской пехоты и морских артиллеристов. Мне уже сказали (но едва ли это правда), что будет кавалерия из ополченцев. Джек Фишер будет полковником, Бересфорд и некоторые другие знаменитости вроде Уилфрида Гендерсона со злополучным Оливером - его помощниками, и еще какие-то офицеры, о которых я даже не слышал! Для чего эта сила предназначена, один бог знает. Им будет придана легкая артиллерия, а сейчас они размещены в лагерях и их тренирует буйный Уилфрид (Гендерсон.
– Д. Л.). Уинстоном изобретена специальная униформа цвета хаки, но матросского покроя. Вчера ее притащили сюда и вызвали морских лордов полюбоваться. Уинстон радовался, как ребенок! И это начало великой войны, в которой все будущее зависит от правильного использования военного флота!!!"
Но, по мере того как число неудач британского флота множилось, энтузиазм Черчилля начал иссякать. За 3 месяца войны, не считая вдохновляющей стычки у острова Гельголанд, англичане могли пока записать в свой реестр одни поражения. В письме к жене Битти жаловался: "Мы только играем в войну! Мы мечемся как коты в страхе потерять жизнь, потерять корабли и рисковать. Нами правит закон паники, но пока мы не рискнем чем-нибудь, мы ничего и не достигнем!" Запись в дневнике капитан-лейтенанта Бертрама Рамсея прекрасно отразила настроения младших офицеров: "Мне очень не нравится состояние выжидания, когда враг предпринимает что-либо первым. ...Мы должны иметь наготове план, как вынудить немцев принять сражение в выгодных для нас условиях..."
Каково же было возмущение прессы и британской общественности, ожидавших, что их флот с первых же дней войны нанесет врагу решающее поражение, устроит немцам нечто вроде нового Трафальгара. Вскоре Черчилль и его первый министр лорд принц Луи Баттенберг превратились в настоящих козлов отпущения. Особенно доставалось от желтой прессы последнему. Еще в 1911 г., когда впервые был поднят вопрос о возможности назначения принца Луи первым морским лордом, были сделаны серьезные возражения из-за его принадлежности к высшей немецкой аристократии, что в случае войны могло бы стать нежелательным обстоятельством.
Теперь худшие опасения подтвердились. Началась травля Баттенберга в бульварной прессе. Сразу вспомнили, что Баттенберги являются младшей ветвью дома Гогенцоллернов, что принц Луи через свою жену состоит в довольно близком родстве с принцем Генрихом Прусским, который, как известно, не только родной брат Вильгельма II, но главнокомандующий военно-морскими силами Германии. Естественно, что первое обвинение, предъявленное первому морскому лорду Англии, состояло в том, что он - германский шпион.