Адмирал Империи 25
Шрифт:
Ефрейтор побежал вслед за генералом. Из последних сил петляя меж контейнеров и отстреливаясь от погони, они вывалились на площадку, где уже ревели моторами готовые к рывку БТРы. Пригнувшись от пронзительного свиста пуль, Борисевич запихнул парня внутрь, пинками погнал остатки группы грузиться по машинам.
— Ходу отсюда! Гони к чертовой матери! — крикнул Герман Христофорович водителю
БТРы взревели и рванули с места, унося прочь истекающих кровью бойцов. А через несколько секунд склады сотряс чудовищный взрыв. Логово «котиков» вспухло исполинским огненным шаром и медленно
Борисевич устало прислонился к борту и закрыл глаза.
«Да уж, хреново дело, — подумал про себя генерал, стискивая зубы. — Но мы хотя бы прорвались. Пусть не все, без княжны, но с ракетами и главное — с надеждой, что борьба продолжится. Ох, мать моя женщина, чую, не видать мне покоя в ближайшее время. Если „янки“ не грохнут, то государь-император за свою дочь с меня шкуру спустит…»
Под стук колес и грохот выстрелов колонна понеслась прочь от полыхающих руин ангара…
…Лейтенант Хоук медленно приходил в себя, с трудом разлепляя спекшиеся от крови веки. Голова раскалывалась, во рту стоял мерзкий привкус гари и железа. Со стоном приподнявшись на локте, он попытался оглядеться, щурясь от едкого дыма.
Вокруг царил форменный ад. Стены и перекрытия ангара были исполосованы следами от пуль и ожогов взрывов, повсюду валялись обломки ящиков вперемешку с телами убитых и раненых. Слышались приглушенные стоны и ругань уцелевших бойцов, лихорадочно озирающихся по сторонам.
— Чего разлеглись, сукины дети?! — выругался Хоук, с трудом поднимаясь на ноги. — А ну встать в ряд, бегом! Доложить обстановку!
— Плохи дела, сэр! — к лейтенанту подбежал перепачканный копотью и кровью сержант Найлз. — Русские сперли почти все ракеты и свалили на своих ржавых драндулетах. Больше половины роты осталось здесь, включая взводных…
Он покосился на неподвижные тела лейтенантов Гомеса и Джексона, распростертые рядом в неестественных позах. У Гомеса напрочь снесло полчерепа, а Джексона перерубило почти пополам плазменной саблей. Ах, этот проклятый темнокожий перебезчик в адмиральских погонах!
Хоук стиснул зубы, пытаясь удержать рвущуюся наружу ярость пополам с отчаянием. Провалить такое важное задание, потерять кучу людей и оружия — да после такого его в порошок сотрут! И хорошо, если просто разжалуют до рядового, а не поставят к стенке за профнепригодность.
Внезапно лейтенант вскинулся, словно пришпоренный. Точно, как же он сразу не сообразил! У них же теперь есть козырь, способный перевесить все неудачи — пленные! И не абы какие, а ценные до невозможности.
— Найлз, где эта русская сучка и ее дружок-предатель? — рявкнул он, хватая сержанта за грудки. — Только не говори, что вы и их расстреляли, иначе я тебя!
— Никак нет, сэр! — просиял подчиненный, расплываясь в довольной ухмылке. — Обоих повязали, когда те в отключке валялись. «Принцесса» вон за тем ящиком, а ублюдошный адмирал-перебезчик у дальней стены под присмотром сидит глазами зыркает…
Хоук резко развернулся в указанном направлении. Все верно, в неглубокой нише, скорчившись, лежала бесчувственная Таисия. Ее оплавленный бронескафандр был покорежен и местами прожжен в решето,
А у противоположной стены, привалившись спиной к кирпичной кладке, сидел мрачный как туча вице-адмирал Джонс-младший, зажимая единственной ладонью рану в боку. Над ним возвышался дюжий капрал с штурмовой винтовкой наизготовку, не сводя с пленника настороженного взгляда.
— Молодцы, парни! — просиял Хоук, начиная торопливо отдавать распоряжения. — Так, слушай мою команду! Найлз, тащи сюда эту парочку, да поживее! Мы этих голубков на главную базу доставим на моем транспорте, и пусть особый отдел космофлота с ними развлекается… Ортега, бери уцелевших и сваливайте отсюда к чертовой матери. Эти склады теперь все равно хрен удержишь. Рапорт о нападении я сам состряпаю, авось проканает. Главное, что мы русскую княгиню, графиню или как они там себя называют, заграбастали! А еще целого, то есть почти целого адмирала-предателя! За такие трофеи нас не только не накажут, мы еще и внеочередные звания и премии получим, парни! Ладно, хватит ухмыляться! Всё, выполнять!
Сержант и капрал дружно гаркнули: «Есть, сэр!» — и бросились исполнять приказ. Найлз ухватил бесчувственную Таисию за шкирку и поволок к десантному челноку, не особо церемонясь, будто мешок картошки. Ортега же, наставив на Джонса ствол, процедил:
— Руки… то есть руку за голову, мистер ренегат. И только дернись — башку прошибу, понял?
Американец скрипнул зубами, но подчинился. Илайя медленно с трудом поднялся и, пошатываясь, направился куда ему указал конвоир. Лейтенант Хоук проводил пленников взглядом, предвкушающе ухмыляясь. Теперь-то он с лихвой искупит все свои промахи! Такой ценный трофей с руками оторвут и в Штабе космофлота, и в на Вашингтоне-8 среди сенаторов, которые ребята ушлые и обязательно разыграют как надо карту с плененной дочерью русского императора и перебезчиком вице-адмиралом Джонсом. Глядишь, еще и повышение светит, если красиво подать.
Размечтавшись о капитанских погонах и небрежной походкой направляясь к своему транспортеру, лейтенант уже принялся в уме сочинять победную реляцию полковнику Ричардсону –командиру 5-го штурмового батальона. Выходило весьма лихо и бравурно.
Последние русские повстанцы из числа корпуса планетарной обороны разбиты наголову, вражеские лидеры захвачены, доблестный гарнизон склада стоял насмерть, но все же отразил нападение. Несколько приукрасить, умолчать о потерях — и «Пурпурное сердце» на нагрудную планку тебе обеспечена!
Хоук удовлетворенно хмыкнул и запрыгнул в кабину челнока, жестом подзывая конвоиров с пленниками. Усадив обоих на пол позади пилотского кресла и застегнув на запястьях магнитные браслеты, он кивнул своим:
— Порядок, парни. Заводи, сержант! Погнали отсюда, пока «раски», те кто еще остались, на победный салют не нагрянули. Летим на главную базу…
Пилот траспорта схватился за джойстики управления, взревели турбины. Тяжело развернувшись, шаттл начал набирать высоту, унося бесценный груз навстречу генералу Салли — командующему 3-го Корпуса и, как казалось лейтенанту, головокружительной карьере.