Адмирал Империи – 37
Шрифт:
Как по волшебству с направления прорыва за «спинами» кораблей Джонса появилась полусотня крейсеров и линкоров. Они стремительно приближались, разрезая пространство своими могучими форштевнями. Впереди, подобно острию копья, рвался вперёд их флагман — линкор «Звезда Эгера», ощетинившийся тяжёлыми орудиями словно дикобраз. Это была 12-я «линейная» дивизия, одна из лучших в Северном космофлоте. Несколько суток назад по приказу Дессе она отбыла в «Екатеринославскую», но сейчас неожиданно вернулась, в самый критический момент.
«Северяне» не смогли сдержать ликующий рев, видя, как на помощь
Резервные корабли Джонса, не ожидавшие атаки с этой стороны, смешались. На несколько секунд они потеряли строй, пытаясь определить, откуда взялась новая угроза. Этих секунд хватило линкорам и крейсерам 12-й дивизии, чтобы обрушить на них всю свою чудовищную мощь.
Боевые корабли 12-ой «линейной» неожиданно для всех, без особых усилий опрокинули несчастную «резервную» дивизию Илайи Джонса, за какие-то минуты рассеяв её по космосу. Бронированные левиафаны обрушили на зажатую с двух сторон эскадру противника убийственный шквал огня. Нимидийская броня и экраны не спасли корабли Джонса от чудовищных залпов тяжёлых орудий и таранной атаки «северян». Один за другим они вспыхивали, разваливаясь на части от чудовищной силы взрывов и пропарывая пространство шлейфами обломков и раскалённого газа…
— Здравствуйте, Павел Петрович, — на экране перед адмиралом Дессе возникло красивое женское лицо. Глаза Доминики Кантор, цвета штормового моря, смотрели с лёгкой усмешкой, а на губах играла едва заметная улыбка. Несмотря на усталость и напряжение боя, вице-адмирал выглядела великолепно. Её иссиня-чёрные волосы были стянуты в аккуратный пучок, а точёные скулы подчёркивали благородство и решительность её облика.
— Кажется, я со своими мадьярами подоспела как раз вовремя, — продолжила она, бросив быстрый взгляд на тактическую карту, где схема боя разворачивалась в реальном времени. Алые и зелёные точки кораблей кружили в смертельном танце, то и дело вспыхивая при попаданиях.
Павел Петрович не сразу нашёлся с ответом. Он смотрел на Доминику, и в его груди боролись противоречивые чувства — радость от её появления, облегчение, что помощь пришла в самый критический момент. Но вместе с тем и раздражение, даже гнев от её своевольного решения нарушить приказ.
— Приветствую вас, вице-адмирал Кантор! — наконец воскликнул старик, безуспешно стараясь сдержать нахлынувшие на него в этот момент эмоции. Голос его дрожал, а на скулах проступили желваки. Годы суровой службы научили Дессе держать себя в руках в любой ситуации, но сейчас получалось плохо. Слишком велико было напряжение боя, слишком неожиданным — появление Доминики.
— Не ожидал увидеть вас здесь, — продолжил адмирал, буравя Кантор тяжёлым взглядом. В его серых глазах полыхали молнии. — В который раз вы саботируете мой приказ! Однако, — он сделал глубокий вдох, — сейчас вы прибыли как никогда вовремя, отчего не будете наказаны за его невыполнение.
Последние слова Дессе произнёс уже мягче, почти с нотками грустной усмешки. Жёсткие складки у его губ слегка разгладились. Как бы он ни был раздражён своеволием Доминики, сейчас её присутствие было настоящим подарком судьбы.
У Дессе были все причины строжиться на Доминику. И дело было не только в том, что чувства и особые отношения, которые когда-то связывали этих двух незаурядных людей, в последнее время угасали, по крайней мере со стороны Доминики. Она всё больше отдалялась, погружённая в череду бесконечных сражений. Страсть уступала место долгу, а на смену пылкости приходила холодная расчётливость.
Но куда больше Дессе раздражало постоянное манкирование вице-адмиралом прямых приказов командующего. Сам Павел Петрович, щепетильный и дотошный служака старой закалки, не привык к подобным выходкам. Железная дисциплина, чёткое исполнение распоряжений — эти принципы въелись в его плоть и кровь за десятилетия безупречной службы. И то, с какой лёгкостью Доминика позволяла себе пренебрегать его указаниями, задевало Дессе до глубины души. Никому другому старик подобных выходок не прощал. Лишь память о былых чувствах и уважение к боевым заслугам вице-адмирала удерживали его от жёстких дисциплинарных мер.
— Я знаю, что нарушила ваш приказ, — искренне призналась Доминика, глядя на командующего с подкупающей прямотой. Она обращалась к нему официально, на «вы», хотя ещё совсем недавно, наедине, они были на «ты». Но сейчас, приходилось соблюдать субординацию.
— Действительно, американцы снова активизировались в «Тавриде» и пытаются проникнуть в «Екатеринославскую», — продолжала она, указывая пальцем на голографическую карту пограничного сектора. — Именно для этого вы и отправили мою дивизию в рейд, чтобы купировать возможное вторжение. Я помню ваши чёткие инструкции, и уверяю — мои корабли были готовы выполнить их неукоснительно.
Доминика на секунду умолкла, подбирая слова. Её взгляд стал жёстче, а голос зазвучал с напором стали:
— Однако в свете изменившейся ситуации, понимая, что здесь, у верфей, решается судьба всей кампании, я взяла на себя смелость изменить приоритеты. Не могла же я оставаться в стороне, зная, что мой командующий в опасности! Мои мадьяры нужнее здесь, чтобы переломить ход сражения. К тому же, — она слегка усмехнулась уголком губ, — в своё оправдание могу сказать, что масштабы угрозы вторжения «янки» в пограничные сектора были сильно преувеличены. Видимо, разведка в очередной раз перестаралась, сгущая краски.
Дессе слушал вице-адмирала очень внимательно. Его взгляд неотрывно следил за строками боевых рапортов, что бежали по экрану, но каждое слово Доминики отпечатывалось в мозгу. Где-то в глубине души старый адмирал понимал её мотивы и даже невольно восхищался решимостью этой хрупкой с виду женщины, осмелившейся пойти наперекор приказу ради высшей цели. Но годы службы научили Дессе никогда не показывать своих истинных чувств.
— Так вы достигли данного сектора? — уточнил Павел Петрович, кивая на горящую голографическую карту. — Я должен знать всё до мельчайших деталей…