Адмирал Империи 40
Шрифт:
— Эскадра кораблей так называемых «загонщиков», состоящая из двух десятков скоростных крейсеров «черноморцев», на которую я наткнулся, возвращаясь с рейда, вела бой с лейб-линкором «Москва», как вы знаете, на сегодняшний момент являющимся флагманом контр-адмирала Зубова, — начал я по порядку. — Оказывается, они погнались за «Москвой» по приказу вице-адмирала Красовского, вскоре после того, как Демид и его гвардейцы потерпели поражение и покинули сектор битвы. В то время когда «черноморцы» настигли вышеупомянутый линкор и, окружив, хотели его расщепить на атомы, волею
— Ха, в тот момент я бы не поставила на Зубова и ломаного сапфирового империала, — усмехнулась Доминика, слушая мой увлекательный рассказ. — Поистине, удача от этого цареубийцы действительно отвернулась. Ведь если бы он и вырвался из лап «черноморцев», то непременно был бы уничтожен твоими канонирами…
— Да, можно сказать, что этот день точно был не его, — кивнул я, соглашаясь. — Но Демиду Александровичу нужно отдать должное, это настоящий храбрец. Он и его люди не пожелали сдаваться и собирались задорого продать свои жизни. Скажу вам, что штурмовики 10-ой «линейной» заплатили большую цену, чтобы только достичь дверей капитанского мостика лейб-линкора…
— Но тут ты опередил «черноморцев» и уничтожил их до того, как они добрались до Зубова, так? — утвердительно спросила Доминика Кантор, предполагая, что знает окончание этой истории.
— Не угадала, я их отпустил, — ответил на это я.
— Как такое возможно?! — одновременно воскликнули, удивившись, и Павел Петрович Дессе, и Доминика. — Ты отпустил вражескую эскадру численностью в двадцать крейсеров, зная, что те непременно присоединятся к Черноморскому космофлоту?!
— Да, отпустил, потому как дал слово их командующему, что его корабли смогут уйти из сектора без потерь, если его штурмовики не причинят вреда контр-адмиралу, который к этому момент уже был в их руках, — пояснил я, особо не реагируя на эмоции своих ошеломленных собеседников. — Я не успевал вовремя подойти к координатам боя, и «черноморцы» непременно бы расправились с Зубовым раньше. Только благодаря моему слову офицера и той договоренности с командором эскадры противника мне удалось спасти контр-адмиралу жизнь…
Павел Петрович и Доминика недоверчиво посмотрели на меня.
— Ну, ладно, еще и немного запугал этого самого капитана-командора, — уточнил я.
— Что ж, хотя такие благородные поступки по отношению к нашим противникам я и не приветствую, — подытожил Павел Петрович, примерно понимая, как разворачивались дальнейшие события, — так как считаю предателей и мятежников «черноморцев» недостойными подобных подарков, но в данной ситуации ты поступил правильно. Заполучив себе этого Зубова, мы убиваем сразу двух зайцев.
Во-первых, на одного из самых опасных наших врагов становиться меньше, ведь этот человек мог бы снова собрать вокруг себя существенное число приверженцев и продолжать вести с нами войну. Во-вторых, после того, как сотрудники нашей службы внутренней безопасности Северного комсофлота хорошенько поработают с данным персонажем, то наш контр-адмирал станет главным свидетелем преступлений Самсонова на судебном процессе… Это потребуется нам в будущем,
— Да, но будет ли он говорить, вот вопрос, — неуверенно покачала головой Доминика Кантор, — слишком уж он гордый…
— За долгие годы службы я пока еще не знал людей, которым бы не смогли развязать язык парни из СБ, — успокоил ее Павел Петрович, зло усмехнувшись. — На моей памяти не было случая, когда они не справились со своей работой…
— И все же, я сомневаюсь в их компетентности, если дело касается такого упрямца, как Демид, — недоверчиво покачала головой девушка. — Да и идея с пытками, пусть и наших непримиримых врагов мне не по душе…
— Это война, моя девочка, — печально произнес «Северный Лис», — и очень часто на войне просто не находится места милосердию. Если же Зубов окажется таким крепким орешком, как ты говоришь, хоть я в этом сильно сомневаюсь, то мы просто показательно казним его за преступления против Российской Империи. Сделаем это в назидание всем тем, кто захочет поднять очередной мятеж против нашего многострадального государства. Осуществив суд и казнь такого крупного деятеля, мы тем самым увеличиваем собственную значимость в глазах всего колониального населения… Это со стопроцентной долей вероятности привлечет к нам новых сторонников…
— Никакой казни и тем более пыток в отношении Демида Зубова не будет! — решительно заявил я, до глубины души возмущенный такими разговорами своего крестного и Доминики. — Мне противна сама мысль о том, что мы будем замараны в издевательствах над людьми, пусть даже которых и считаем своими врагами!
Дессе и Доминика удивленно посмотрели на меня, как на инопланетянина.
— Что означают подобные слова? — медленно спросил Павел Петрович, нахмурившись и переходя на официальный тон. — Объяснитесь, контр-адмирал…
Командующему было явно неприятно слушать сейчас, как его непосредственный подчиненный разговаривал с ним в таком тоне, так уверенно, а главное, пытаясь обвинить его в неподобающих офицеру и адмиралу Империи действиях. Взглянув на Дессе, я четко осознал, что сейчас передо мной стоит уже не «дядя Паша», не крестный, и не «старик», как я любил называть Павла Петровича, когда мы оставались с ним наедине. Нет, сейчас на меня смотрел грозный адмирал и авторитарный лидер, для которого не существовало в этот момент родственных или каких-либо еще связей…
Мне странно это было видеть, ведь Дессе прекрасно знал о моей принципиальности, тем более в подобных вопросах, когда дело касалось истязаний и всего прочего. Раньше Павел Петрович старался, либо не касаться этой темы, либо шел мне навстречу и уступал. Но сейчас, пожалуй, первый раз в жизни я ощутил направленную в мою сторону крайне негативную реакцию. Как будто передо мной сейчас стоял совершенно чужой мне человек. И, призаюсь, это было неким шоком. Теперь и я смотрел на крестного ни как раньше…