Адмирал Империи 42
Шрифт:
— Так вы говорите, что Черноморский флот терпит поражение? — переспросил министр Божко.
— По последним данным, которыми я располагаю, несколько знакомых нам с тобой адмиралов уже мертвы, а славный в кавычках Черноморский космический флот держится из последних сил, тая под натиском «желто-черных» дивизий проклятого Птолемея, — раздраженно бросил Шепотьев.
— Поэтому мы так спешим?
— Именно, — первый министр был мрачнее тучи. — Как ты знаешь, я не военный, но в данной ситуации даже мальчишка поймет, что часы власти адмиралов-черноморцев над этим сектором космоса сочтены. Не знаю, кто придет им
— Тогда, мы пропали, — задрожал всем своим телом толстяк-министр.
— Выход всегда есть, — успокоил скорей себя, чем своего спутника, Юлиан Шепотьев, — и этот выход для нас — доступ к императорской казне, добрая часть которой теперь хранится именно здесь в четвертом техническом терминале крепости. Две сотни сундуков-контейнеров за последние сутки были переправлены с планеты под прикрытие «зеркальных» стен Кронштадта, и именно в них сейчас находится наше спасение и будущее.
— Соглашусь с вами, но лишь в том случае, если мы сможем их открыть, — неуверенно покачал головой Божко. — Но, ведь это невозможно, господин премьер-министр. Как ни старались наши специалисты по генетическим кодам активировать считывающие устройства на данных контейнерах — ничего у них не вышло… Замки начинают светиться, активируется таймер на стандартные 24 часа на операцию, а дальше все — конец…
— Черт подери, — выругался Шепотьев, — мне и без тебя это известно, болван! Я уже натер палец, на который надет мой перстень-ключ… Сам не понимаю почему замки не открываются, ведь все правила соблюдены — перстни прикладывают одновременно три министра Государственного Совета, которые перед этим получили генетические коды доступа… Все как написано в инструкции… Мне говорили, что возможно это связано с тем, что перстни принадлежали прежним владельцам и сняты были с них насильно, когда те уже были мертвы…
— И мой тоже?! — Божко в ужасе попытался сорвать массивный железный перстень-печатку, но не смог этого сделать из-за своих пухленьких пальчиков.
— Не волнуйся, именно твой достался тебе с руки пока еще живого министра, — засмеялся Шепотьев, наблюдая за реакцией своего не на шутку перепуганного подчиненного. — Твой бывший коллега самолично сдал свои регалии, в том числе и перстень в Канцелярию, когда лишился своего поста. К сожалению, поступили так же разумно лишь немногие члены прежнего Совета. Остальные заартачились и поплатились жизнью — Иван Федорович Самсонов был не тем человеком, кто долго будет упрашивать…
— Вы хотите сказать, что мой ключ так сказать «рабочий»?
— Да не знаю я, — вспылил Юлиан Шепотьев. — Мой например, то же рабочий, так как я входил в прежнее правительство… Тем не менее, все они не открывают замки, хотя таймер включался… В общем, именно для этого я и приказал притащить сюда профессора, ведь именно в лабораториях его корпорации разрабатывали эти самые замки и генетические ключи.
— Теперь понятно, — кивнул толстяк.
— Наконец-то, — похлопал по плечу Божко, первый министр, — ты своей сообразительностью освобождаешь меня от ненужных объяснений…
Вся группа, наконец, оказалась возле массивной двери — входа на верхний ярус хранилища
— Обладая таким ресурсом, мы не только сможем спасти свои жизни сегодня, — воскликнул Юлиан Николаевич Шепотьев, окидывая взглядом просторное помещение хранилища, — но и очень скоро станем хозяевами всей Империи. Мы купим наших врагов, если нужно перекупим из других лагерей. А еще на эти деньги создадим самый мощный имперский космофлот за всю историю экспансии! Идем же скорей, Алексей Павлович, да пошевеливайся ты…
У одного из контейнеров их поджидала вторая группа людей. Она состояла из министра Кирсанова, Густава Адольфовича Гинце и все тех же телохранителей из верных Шепотьеву людей. Когда первый министр со своим спутником подошли, скорее даже подбежали к ним, профессор Гинце уже еле стоял на ногах. Старика поддерживали двое охранников, чтобы тот не упал и не потерял сознание. На бедняге не было живого места — опричники первого министра постарались на славу, но старик все еще был жив и даже сумел съязвить, заметив подбегающего к нему Шепотьева.
— Спешите разбогатеть, господин нелегитимный первый министр, — прошептал Густав Адольфович, тяжело дыша. — Решили перед смертью покупаться в роскоши?
— Кто вам сказал, что моя смерть близка? — изумленно посмотрел на него Шепотьев, довольный тем, как выглядит человек, посмевший над ним пошутить.
— Мне не нужно видеть тактическую карту, чтобы понять то, что ваши хваленые новые хозяева и их разбойничьи эскадры потерпели поражение, ведь это так? — усмехнулся старик, закашлявшись.
— Откуда вы знаете? — вырвалось у подковылявшего и запыхавшегося министра Божко.
Толстяк осекся, заметив на себе испепеляющий взгляд Шепотьева.
— Я долго живу на этом свете, — пояснил ему Гинце.
— Проживешь еще немного дольше, если не будешь упорствовать и поможешь мне откупорить эти чертовы консервные банки! — воскликнул Юлиан Николаевич, тыча пальцем в ближайший контейнер.
— А если не соглашусь, то что, убьете меня?! — засмеялся старик. — Так ведь вы это сделаете в любом случае…
— Да, упрямец, ты умрешь, причем уже сегодня, — подтвердил догадку Гинце, первый министр. — Но вот каким образом это произойдет, решать тебе. Если поможешь мне сейчас — уйдешь на тот свет быстро и безболезненно, я тебе обещаю. А если снова заартачишься, как было в первый день твоего ареста — испытаешь на себе все муки ада. Ты уже знаком с моими ребятами? — первый министр кивнул на двоих дюжих арахаровцев, что крепко держали в своих руках немощного старика. — Теперь же я прикажу им убивать тебя так медленно, чтобы ты как можно дольше оставался живым и прочувствовал все прелести пыток…