Адмирал Канарис
Шрифт:
После возвращения из Рима Канарис был официально включен Кейтелем в переговоры, которые тем временем начались в Берлине между заинтересованными ведомствами. Канарис должен был сначала отчитаться перед Герингом о своих беседах в Риме. По поручению Геринга он затем должен был явиться с докладом к Гитлеру. В ходе этих обсуждений был принят основной план оказания помощи франкистской Испании. Канарис представлял точку зрения, что лучше всего послать в Испанию представителя вермахта. Для этого задания был выбран полковник Варлимонт, который был рекомендован Франко в послании, составленном на испанском языке и подписанном военным министром фон Бломбергом, как представитель всех трех родов войск вермахта. В предыдущие месяцы между Канарисом и Варлимонтом установилось тесное сотрудничество. Совместно с ними и в одиночку Канарис много раз летал в Испанию. Первый полет в старом «юнкерсе» без промежуточной посадки, на большой высоте пересекая Францию — пассажиры сидели на канистрах
В результате переговоров с Франко был образован легион «Кондор», первым командиром которого стал генерал Шперрле. Далее в ходе войны командование легионом еще два раза менялось. Генералы Фолькман и фон Рихтгофен получили, таким образом, возможность приобрести опыт руководства авиацией в военных условиях и оценить способности французских и русских (советских) летчиков, сражавшихся на противоположной стороне.
Руководство испанским предприятием было возложено на министерство военно-воздушных сил Германии. Несмотря на то, что Геринг при случае выказывал ревность по отношению к Канарису, он, однако, не мог обойтись без начальника разведки в вопросе поддержания отношений с франкистской Испанией. Приходилось постоянно обращаться к его знанию страны, к его личным связям с большим кругом лиц, занимавших видное место в Испании, и его правильной оценке испанского национального характера. Снова и снова Канарис, когда было необходимо преодолеть трудности, уладить разногласия, заключить новые соглашения, должен был ехать в Испанию. Все жалобы, которые Франко высказывал по поводу помощников из Германии, он, по возможности, предъявлял Канарису, тот, конечно, принимал их со смешанными чувствами, так как это не прибавляло любви к нему у немецких инстанций, участвующих в предприятии.
У Франко Канарис пользовался неограниченным доверием, и многие соглашения, которые в другом случае застряли бы в бюрократических преградах, достигались быстро в личной беседе между обоими мужчинами, которые не нуждались в переводчике, так как Канарис прекрасно владел испанским языком. Тут можно было решить много проблем. С посылкой немецких «добровольцев» и самолетов для легиона «Кондор» еще не все было решено. Нужно было через доверенных людей покупать оружие за границей, в том числе в Чехословакии и в Америке; деньги, предоставленные немецкой стороной, во многих случаях поступали потом через Лондон, где Франко удавалось получить финансовую помощь. Переговоры проходили частично через испанское посольство в Берлине, где Канарис поддерживал тесный контакт с советником посольства Варгасом и с графом Роккамора, назначенным Франко на пост военного атташе вскоре после начала гражданской войны. Конечно, только одна часть — но очень важная — этих дел проходила через руки Канариса. Наряду с легионом «Кондор» возникла большая германо-испанская экономическая организация, которой руководил Бернгардт — ее название «Хизма» часто упоминалось в мировой прессе — и которая играла большую роль не только во внешней торговле Испании, но и внесла существенный вклад, например, в стабилизацию курса испанского песо.
Частые поездки в Испанию были для Канариса приятной обязанностью. Он любил страну и он любил испанцев. Когда мы говорим, что он любил Испанию, то из этого не следует делать вывод, что он особое внимание уделял испанскому пейзажу. Он никогда не проявлял особого интереса к красоте пейзажей, а также к архитектурным и градостроительным тонкостям, будь то в Испании или в какой-то другой стране. В городах, которые он посещал во время своих поездок в далекие страны, он редко видел что-то, кроме отелей, в которых останавливался. Кроме отелей, он посещал, самое большее, тот или иной собор или аптеку. Его особенно притягивали католические соборы. Случалось так, что он, так не любивший выходить из дома один, втихомолку уходил из своего отеля и отправлялся для размышлений и медитации в церковь. Так, однажды вечером его спутники, которые несколько часов не могли его нигде отыскать и уже беспокоились, не случилось ли что-нибудь с ним, обнаружили его под мрачными готическими сводами собора, едва освещенного свечами, горящими у алтаря. Он сидел совершенно один, погруженный в глубокие размышления. Аптеки Канарис искал, потому что в вопросах своего здоровья он был ярко выраженным ипохондриком и его карманы часто были переполнены всевозможными безобидными запатентованными лекарствами, которые он часто предлагал также своим спутникам.
Что Канарис любил в Испании — это «атмосфера», в прямом и переносном смысле, на Средиземном море. Он чувствовал себя дома среди людей Испании, звучание их голосов были ему приятно; и запахи рынков, небольших ресторанов, трактиров, узеньких переулков действовали на него благотворно и умиротворяюще. Он ценил испанскую кухню, и можно было не сомневаться, что на первом же обеде на испанской земле он закажет чесночный суп. Он
Во время таких автомобильных поездок по Испании в беседе со спутниками юмор адмирала проявлялся в полном блеске. Его юмор большей частью был глубоко скрыт, так что до других (за исключением Пикенброка [11] , который отличался большой сообразительностью) обычно лишь некоторое время спустя доходило, о чем, собственно, шла речь. Однако часто это был глубокий сарказм: например, проезжая мимо стада овец, заставлял своих спутников приветствовать каждую овцу, встречающуюся им, поднятием руки: «Никогда не знаешь, не скрывается ли под нею какой-нибудь высокий начальник».
11
Пикенброк стал участвовать в поездках Канариса в Испанию после окончания гражданской войны. — Прим. авт.
Канарис оценивал шансы Франко в гражданской войне с самого начала как благоприятные. В противоположность другим наблюдателям он не давал себя обмануть затянутостью операций национал-социалистических вооруженных сил. Он, например, в противоположность Гитлеру, очень хорошо понимал, что Франко стремился захватить Мадрид при наименьших разрушениях и поэтому не спеша и вдумчиво готовился к нападению, ведь он намеревался в один прекрасный день остаться в столице страны в качестве главы правительства всей Испании. Исход гражданской войны подтвердил это мнение Канариса.
Десятая глава
Борьба за мир
Гражданская война в Испании шла своим ходом. В мировой прессе были сторонники партий «лоялистов» и «националистов». В Лондоне заседал комитет по вопросам невмешательства и питал еще иллюзию, что посредством дипломатии если и не удастся решить злободневные проблемы, то можно все же предотвратить начало серьезных конфликтов. Кроме Испании, в 1937 г. не возникало серьезных внешнеполитических кризисов. Правда, для Канариса год начался с события, которое заставило его насторожиться и принесло ему беспокойные ночи, так как он не мог найти ему объяснения. Речь шла о ходатайстве Гейдриха, которое стало известным в то время по ряду публикаций. Это была просьба о том, что разведка должна дать ему в распоряжение рукописные документы времен германо-советского военного сотрудничества, особенно акты с подписями немецких генералов фон Зеекта и фон Гаммерстейна, советского маршала Тухачевского и других русских генералов, а также сотрудников, которые имели опыт в изготовлении близких к оригиналу подделок рукописных документов. Гейдрих сам разыскал по этому поводу Канариса и между ними произошел довольно резкий разговор, в ходе которого Канарис отклонил дерзкие требования начальника гестапо и объяснил ему, что тот обратился не по адресу. Гестапо должно само себе помогать в подобных делах.
Канарис был обеспокоен происками Гейдриха. Он обсудил это с Остером и Пикенброком и попытался разузнать, что могло за этим стоять. Однако на этот раз внутренняя информационная служба Остера дала осечку. Только когда два месяца спустя в Москве началась глубокая «чистка» в верхах Красной Армии из-за якобы существующего заговора против советского правительства, в ходе которой Тухачевского и целый ряд других ведущих руководителей советских вооруженных сил, как правило, после полного признания приговорили к смерти и казнили, Канарис понял, для какого подлого маневра понадобилась Гейдриху его поддержка. Гестапо подкинуло ОГПУ окольным путем, через чехословацкую разведку поддельный материал о якобы состоявшихся переговорах советского генералитета с немецкими военнослужащими, и шеф ОГПУ Ежов немедленно клюнул на это. Летом, после расстрела Тухачевского, Гейдрих, сияя от радости, рассказал Канарису во всех подробностях, как он продумал и провернул это дело. На испуганный вопрос Канариса «Зачем?» Гейдрих ответил, что у самого Гитлера была идея лишить таким способом Красную Армию ее верхушки и на многие годы ослабить ее.
По иронии судьбы Канарису было известно, что Тухачевский отнюдь не совсем безвинно был расстрелян. У него были достоверные сведения о том, что советский маршал во время своего пребывания в Лондоне в качестве представителя Советского правительства во время похорон короля Георга вел переговоры с посланцами стоящего во главе русской эмиграции в Париже генерала Миллера. Вполне возможно, что ОГПУ также было осведомлено об этом и завело судебное дело против Тухачевского, так как из судебных расследований, которые последовали одновременно с исчезновением в Париже генерала Миллера, явствовало, что в самом центре русской эмиграции во Франции имелись шпионы, которых оплачивали Советы, в том числе по крайней мере один в чине генерала. Но это, конечно, ничего не меняло в бесчеловечности методов, примененных Гейдрихом, и можно предположить, что материал, переданный гестапо, в большой степени способствовал тому, чтобы выдать на расправу руководящий состав Красной Армии.