Адмирал Макаров. Помни войну
Шрифт:
Пароходы были отбуксированы к месту затопления. На них были пробиты все водонепроницаемые переборки. После этого их подорвали минами, заложенными в носу и корме судов. Пароходы были большие, и с берега в ясную погоду под водой просматривались их борта...
Еще будучи в Кронштадте, Макаров «настаивал» на том, чтобы Морское ведомство обратило внимание на низкую мобилизационную готовность порт-артурской эскадры. Теперь он сам столкнулся с этой проблемой. Выход с внутреннего рейда, по данным гидрографов, на внешний был мелководен для глубоко сидящих в воде броненосцев.
Ознакомившись с ситуацией, вице-адмирал при всех штабных своих работниках решительно заявил:
— Это не дело. С такой мобилизационной готовностью воевать в море нельзя.
— Гидрографы, проводившие съемку прохода из гавани, однозначно сказали, что вход и выход возможен только во время прилива.
— Надо перепроверить результаты их работы. Повторные работы проводились?
— Никак нет. Не повторяли.
— Надо повторить в ближайшие же дни. Так всю войну можно просидеть во внутренней порт-артурской гавани...
Весь флот Тихого океана не мог выйти из внутренней гавани в открытое Желтое море за один раз (!). При этом вывод броненосных и других больших кораблей производился портовыми буксирами под личную ответственность заведующего плавучими средствами порта.
Нового командующего больше всего неприятно поразил следующий факт. За семь лет владения Порт-Артуром российские морские и портовые власти не удосужились даже углубить сам выход из гавани в море. А ведь землечерпалка из себя в то время никакой технической сложности не представляла.
Опытный вице-адмирал Макаров все это решительно изменил. Теперь портовые буксиры обязаны были только помогать разворачиваться боевым судам в узком проходе гавани и в ней самой, а те выходили на внешний рейд самостоятельно, работая машинами. Раньше вопрос об этом даже не поднимался.
Первый же выход боевого состава флота Тихого океана в открытое море продолжался одну только утреннюю полную воду (!). По времени выход эскадры продолжался всего два с половиной часа.
Вечером после эволюции на внешнем рейде корабли в полном составе вошли за вечернюю воду во внутренний бассейн Порт-Артура. Эскадра вернулась во внутреннюю гавань за два часа: с пяти до семи часов вечера.
В своих мемуарных записях один из очевидцев первой тренировки порт-артурской эскадры на выход из гавани и возвращении в нее, старший офицер крейсера «Боярин», записал по такому случаю:
«Мы смотрели и глазам не верили».
В условиях войны на море такое новшество трудно было переоценить. На эскадре только и говорили по такому случаю:
— Ну и голова!
— Такой сюрприз для Того преподнес!
— Не японцы, сами поражаемся...
Пришлось Степану Осиповичу почти сразу же после прибытия в Порт-Артур разбираться с минными делами. По плану обороны морской крепости в самом начале войны перед ней было поставлено несколько минных полей. Внесли свою лепту и японцы, которые, как и русские, провели в 1904 году несколько минных постановок у берегов Квантунского полуострова.
В итоге северная часть
Бороться с подводной минной опасностью можно было только одним способом — тралением. В этой области боевой деятельности военного флота Степан Осипович Макаров оказался и новатором, и первенцем. Он после минных и торпедных атак в победной для русского оружия войне с Турцией 1877-1878 годов еще раз подтвердил свое прозвище «творца минной войны» на море.
Под руководством вице-адмирала Макарова русские моряки первыми в мировой военной истории успешно провели боевое траление минного заграждения, выставленного неприятелем.
Командующий флотом Тихого океана понял, ознакомившись с картой своих и чужих минных полей под Порт-Артуром, что его соперник Хейхатиро Того задумал запереть русскую эскадру во внутренней гавани минными постановками. Такую операцию японцы начали после того, как не удалось закрыть вход во внутренний бассейн крепости заградителями-угольщиками. Только теперь ситуация для защитников Порт-Артура складывалась намного опаснее.
По решению Макарова в составе эскадры создается первый флотский тральный отряд. Он получил название «партии порт-артурского рейда». Возглавить его командующий после непродолжительных поисков нужного минного офицера поручил лейтенанту Модесту Иванову. Разговор состоялся в адмиральской каюте на борту эскадренного броненосца «Петропавловск»:
— Ваше превосходительство, лейтенант Иванов по вашему приказанию прибыл.
— Садитесь, Модест Васильевич. С минным делом хорошо знакомы?
— Точно так. Закончил минные классы. Знаю типы мин и способы их постановки. На Балтийском флоте участвовал в учебных постановках. Здесь, у Порт-Артура, — в практических.
— Об опасности японских минных заграждений знаете?
— Да, знаком.
— Вы согласны возглавить дело борьбы с ними?
—
Ваше превосходительство, для флотского офицера на войне такое назначение — большое доверие. Тому обязывает меня и долг, и честь.
— Мною принято решение о создании тральной партии порт-артурского рейда. Уже определен его судовой состав и боевые задачи.
— Разрешите спросить, какие суда назначены в состав тральной партии?
— Прежде всего маломерные портовые суда. Команды на них есть. Тралы готовятся арсенальными специалистами.
— Как будут восполняться потери партии в судах?
— Вопрос, Модест Васильевич, не из простых. Тральщики надобно беречь всячески. В случае подрыва на минах бороться за их живучесть командам до конца. Восполнить потерянные суда будет сложно. Сами знаете, портовых плавсредств в Порт-Артуре раз-два, и обчелся.
— Какой ставится первейшая задача тральной партии, господин адмирал?