Адмирал Макаров. Помни войну
Шрифт:
Но атака закончилась неудачей. Одна из выпущенных торпед прошла под днищем корабля и, не разорвавшись, зарылась в прибрежный песок. Вторая ударилась о толстую железную цепь бонового заграждения броненосца. От сильного удара металлический корпус самодвижущейся мины сломался, зарядная часть ушла на дно и только там взорвалась.
Хотя у самого борта «Махмудие» взлетел огромный фонтан воды, захлестнувший корабельную палубу, сам броненосец почти не пострадал. Зато его многочисленный экипаж «отделался» сильным испугом. Не считая, разумеется, начавшейся паники на берегу среди местного
В подтверждение панической суматохи, царившей на вражеском корабле, свидетельствует следующий факт. Его орудия сделали по нападавшим всего два пушечных выстрела. Не считая, разумеется, ружейной и пистолетной пальбы. А разнокалиберных орудий на броненосце «Махмудие» имелось не два, а в несколько раз больше...
С начала января нового, 1878 года, мундир командира вооруженного гражданского парохода «Великий князь Константин» украсили эполеты капитана 2-го ранга.
Российские газеты в боевых сводках с полей войны много писали о бесстрашном командире минного парохода. Казалось, что в личности Георгиевского кавалера Степана Осиповича Макарова фокусировалась большая часть славы моряков-черноморцев. Действительно, больше его такого числа побед на море в той войне никто не знал.
Атака Батумского рейда и стоявшего там броненосца «Махмудие» доставила командиру «Константина» не только очередное воинское звание, но и вскоре большие личные неприятности. Дело заключалось в том, что султанский адмирал Гобарт-паша выступил с опровержением взрыва торпеды под броненосцем.
Но это было еще не все. Откровенно симпатизирующая в той войне Турции лондонская газета «Тайме» опубликовала пространную статью о новой «неудаче» русских в войне на Черном море. В публикации сообщалось, что обе уайтхедовские самодвижущиеся мины были найдены местными рыбаками на берегу в Батуме. Одна, целая, зарылась в прибрежный песок. Другая, как писалось на страницах «Таймс», оказалась «немного» поврежденной.
Эта информация по дипломатическим каналам попала сперва в российскую столицу, а потом легла на стол командира флота Черного моря и портов адмирала Аракса. Капитану 2-го ранга Макарову пришлось объясняться за случившееся у Батума.
Степан Осипович с негодованием отрицал утверждения и командующего султанским флотом Гобарт-паши, и неприязненно настроенной к России газеты «Таймс». Он готов был допустить, что торпеда Щешинского взорвалась не при ударе о борт турецкого корабля. Но он не мог допустить, что вторая торпеда, выпущенная с «Чесмы», прошла мимо цели. Лейтенант Зацаренный и его экипаж не могли лгать.
Командир минного парохода составил докладную записку на имя командующего флотом. В ней говорилось:
«Что турки вообще скрывают свои неудачи, видно из того, что они хотели скрыть даже падение Плевны. Я нисколько не теряю веры в мины и в возможность действия ими и на рейдах, и в море с катеров, и с самого парохода. Я осмеливаюсь просить ваше превосходительство выпустить меня в крейсерство до наступления темных ночей. Мне чрезвычайно хочется сделать нападение на те два броненосца, которые крейсируют теперь у крымского берега».
«Дело с минами Уайтхеда под Батумом» вскоре приняло неожиданный оборот. В него вмешался сам изобретатель
Одна из торпед, по словам изобретателя Уайтхеда, смотрелась «почти совсем неповрежденной и, по всем вероятиям, выбежала на берег, не встретив никаких препятствий». Вторая же торпеда «оказалась без носовой (зарядной. — А Ш.)части, секретная камера отнятой и разобранной».
На второй «обезглавленной» торпеде ее изобретатель «нашел следы сильного трения и заключил, что она, без сомнения, ударилась о цепной канат, переломилась, и передняя зарядная часть силой инерции воткнулась в грунт, отчего опустился ударный замок и произошел взрыв».
Более убедительного доказательства того, что в Батум-ской бухте прозвучал взрыв заряда самодвижущейся мины, не могло и быть. На заключение Уайтхеда газета «Тайме» вежливо отмолчалась. Но не таков был адмирал Гобарт-паша, самолюбие которого оказалось сильно уязвлено. После очередной безрадостной аудиенции у султана он заявил:
— Плевна Плевной, а русских на море надо всерьез проучить. Не все им пугать экипажи броненосцев ночными нападениями.
Однако на какую-то серьезную операцию в море Гобарт-паша не пошел. Он решился только на безответную бомбардировку мирного Крымского побережья подальше от Севастопольской крепости. 30 декабря два турецких броненосца «Асари-Тевфик» и «Османие» в течение 2 часов 15 минут бомбардировали город Евпаторию, сделав по ней до 135 орудийных выстрелов и повредив несколько зданий.
В первый новогодний день 1788 года эти же броненосцы произвели бомбардировку курортной Феодосии, древней Кафы. На город упало 152 вражеских снаряда, взрывами которых было разрушено десять обывательских домов, убит один гарнизонный солдат и ранено двенадцать человек. Турки не постыдились даже обстрелять толпу мирных горожан, бежавших из города, на улицах которого рвались снаряды.
Пушечной бомбой был поврежден дом знаменитого российского художника-мариниста Айвазовского, стоявший на городской набережной. Но, к счастью, большая коллекция картин, хранившаяся в доме, не пострадала.
Такой же бомбардировке со стороны моря подвергся город в Кубанском крае Анапа. И здесь результаты артиллерийского обстрела городских строений оказались мизерными для адмирала Гобарт-паши и его броненосцев.
Возмущенный такими действиями неприятеля, капитан 2-го ранга Макаров писал в докладной записке командующему Черноморским флотом адмиралу Араксу:
«Турки бомбардировали беззащитные места крымского берега. Телеграмма вашего превосходительства предписывает мне не следовать примеру турок, но если бы вы пожелали наказать турок за их варварский способ ведения войны, то я был бы весьма счастлив такому поручению. Местом нападения можно выбрать Батум, Трапезонд или другой порт, служащий главным пунктом подвоза для армии припасов и вооруженный батареями.