Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал
Шрифт:
Описание путешествия дать легко, так как я вёл дорожный дневник, там всё было. Обе тетради изучили как политработники, так и сотрудники НКВД, причём с немалым интересом. Узнав, что у меня имеются все документы убитых мной немцев, политработники так же по описи приняли их. Едва успели закончить до того, как прибежала Маринка, блестя любопытными глазами, и сообщила, что нам пора в школу. Закончив со всеми делами, насчёт золота я прямо сказал: будет приказ с верхов, передам, причём официально, а сейчас, извините, нет, я мол, вам не доверяю.
Оставив гостей в саду, мама с бабушкой пригласили их в беседку, накрыв там на стол. Они отказываться
Когда мы с Мариной вернулись из школы, – у Луки и Вали уроки ещё продолжались, – меня уже ждали. Машина стояла у ворот, а рядом командир прогуливался в звании сержанта госбезопасности. Водитель в машине дремал. Похоже, давно стоят. Не думаю, что что-то срочное, иначе из школы забрали бы.
– Александр? – уточнил сержант, когда мы сблизились.
Маринка, стрельнув в него любопытным взглядом, скользнула через полуоткрытую калитку во двор, а я остался снаружи.
– Ну допустим, – осторожно ответил я, с подозрением разглядывая гостя, после чего покосился на палисадник. Не добили, странно.
Тот достал удостоверение и предъявил его в развёрнутом виде, не давая мне в руки.
– Сержант госбезопасности Гордеев. У меня приказ сопроводить вас, Александр, в Кремль. Товарищ Сталин хотел бы с вами лично поговорить.
– Вот так просто? – я несколько растерялся.
– Обычно, – несколько удивлённо пожал тот плечами.
– Хм. Хорошо. Сейчас сумку с учебниками закину и вернусь.
Заторопившись, зашёл во двор, где дед пилил бревно трёхметровое. Осмотрев пустой двор, я спросил:
– А где машина?
– Так эти, гости утрешние, как поснедали, машину прицепили и укатили. Это кто к тебе там пожаловал? Нам не говорят, тебя ждали.
– А это посыльный от товарища Сталина, к нему повезут, лично поговорить хочет.
Дед от неожиданности даже топор выронил и заскакал на одной ноге, видимо бойком по большому пальцу попал. Это больно, по себе знаю. Остальные, кто слышал, о чём мы говорим, взволнованно загомонили, перебивая друг друга.
– Дед, ты извини, не могу помочь с палисадником, сам видишь, что вокруг творится.
– Беги уже. Не заставляй людей ждать, они на службе. Ты только там смотри, не осрамись.
– Я постараюсь, – улыбнулся я и побежал к себе.
Оставил там сумку, но переодеваться не стал, одежда и так вполне приличная, лишь осмотрел себя в зеркало и поправил пионерский галстук. После этого прихватив некоторое вещи, Сталину будет интересно на них взглянуть, побежал обратно. Так быстро меня не отпустили, тут и мама дала своё напутствие, и бабушка. Ладно хоть малых не было, кто в школе, кто в садике, легко отделался. Марина тоже что-то там сказала одобрительное, после чего, прихватив велосипед, покатила на улицу. Её в магазин отправили, скоро должны горячий хлеб подвезти. Там на телеге в обитой железом будочке хлеб с хлебопекарни возили. Специализированных хлебовозок не было.
– Едем! – сказал я, сев в машину.
Машина развернулась и покатила по улице в сторону ближайшего перекрёстка. Я лишь обернулся. Мама и бабушка, распоясанный дед без обуви стояли и смотрели мне вслед. Провожали, это приятно. Ехали мы долго, водитель не особо торопился, но, как ни странно, действительно приехали к Кремлю. Заехали на внутреннюю территорию,
– Оружие какое-нибудь есть? А-то больно уж ты вчера красочно описывал свои приключения. У нас его все слушали.
Подумав, я осторожно кивнул и, наклонившись, достал финку из-за голенища сапога и положил на стол дежурного. Вот тот сразу улыбаться и перестал, лишь огорчённо покачал головой.
– Какая смена у нас растёт, однако. Ещё что есть?
Снова подумав, я мельком осмотрелся, в фойе было не так и много народу и все за нами следили, включая сержанта-сопровождающего, что рядом стоял. Поэтому я снова осторожно кивнул, наклонился и из-за другого голенища достал штык от СВТ, также положив его на стол. Капитан-дежурный молчал, пристально меня рассматривая, поэтому я достал из-за пояса верёвку, со вздохом положив её к ножам.
– Удавка? – деловито поинтересовался дежурный, беря в руки верёвку.
– Какая ещё удавка? Праща.
– А метательные снаряды?
– Не-е, гранаты не брал.
– У тебя ещё и гранаты есть?!
– С собой нет. Да и вообще нет. Нет у меня гранат, – для демонстрации вывернул я карманы.
– Надеюсь, на этом всё?
– Ну, – скривился я и, тряхнув рукой, снял кистень с пальцев. – Вот, больше ничего нет. Кистень только… Да всё, правда больше нет! Можете обыскать!
– И обыщем! – уже повысил голос дежурный.
И ведь обыскали, лично дежурный это всё проделал. После чего кивнул сопровождающему, давая добро. Меня довели до приёмной, там сержант меня оставил, что-то тихо сообщив Поскрёбышеву, и удалился. В приёмной я был не один, но мест свободных хватало, поэтому занял одно, с интересом осматриваясь. Тут были военные, у одного смутно знакомое лицо, и в гражданском были. Семь мужчин и одна женщина. Все, по-видимому, ждали, когда их примут. Вот бы тут терминал с талонами для очереди поставили, хоть не надо толпиться в ожидании. Улыбнувшись таким своим мыслям, я стал рассматривать секретаря Сталина. Даже не знал, что тот лысый. Я как-то в прошлой жизни в пробке на Ленинградке стоял, радио слушал, так передача была как раз о Поскрёбышеве. Я правда конец застал, но слышал, что диктор, описывая отношения этого человека со Сталиным, жаловался на последнего. Мол, тот хватал секретаря за волосы и бил лицом о стол. Теперь понятно, что это очередная чушь, придуманная дерьмократами и либерастами. Лысого Поскрёбышева было сложно хватать за волосы.
Представив себе такую ситуацию, я не смог скрыть улыбку, с большим трудом сдерживая смех. Однако именно такое веселье, что бушевало в душе, позволило мне прийти в себя. Я немного нервничал. Да что немного, было, что уж говорить, а тут полностью взял себя в руки, на душе было спокойствие, даже лёгкость мысли появилась. Тем более что после школы я был изрядно уставшим. Что есть, то есть, если в первое время обо мне мало кто знал, то ко второму уроку я стал в школе звездой номер один. Шагу ступить не давали, дурацкими вопросами забросали. Я не нервничал, встречал это всё с олимпийским спокойствием, отвечая на вопросы, даже на дурацкие. К директору вызывали во время большой перемены, там совет из завуча, директора и секретаря собрался. До самого звонка на следующий урок меня опрашивали. Вопросы те же. А так нормально, выдержал, уроки прошли, занятия закончились.