Адовы
Шрифт:
— Ешьте и не толстейте. Ешьте сколько угодно и когда угодно, — выдала дистрибьютор, не особо понимая, что произносят собственные губы.
— Съесть, говоришь, грозились? А ну-ка пойдём, доложим, — баба Нюра подхватила девушку под локоть и повела вниз.
Она собиралась отправиться напрямик в опорный пункт участкового. Чтобы допросил свидетеля ещё тёпленьким. Времени терять нельзя. А то эмоции схлынут.
— Без тренировок…. Растворитель жира… Захватила внимание и продавай, — продолжала цитировать рекламные проспекты и инструкции
— Конечно, чего им тренироваться? Натренированные, поди, людей изводить. Ироды окаянные. Партии на них нет, чего греха таить? — бубнила уже что-то своё, личное, и глубоко переживательное бабка, пока торопилась успеть к участковому.
С первым свидетелем не сложилось. Так хоть эту не упустить. И ничего, что клюку свою забыла. Без палки ещё быстрее передвигалась. Это для дела, а не по причине утерянного здоровья.
Так что до опорного пункта добрались они быстро. Афанасий Петрович не скучал, распивая чаи в кабинете, как делал обычно. И даже не был занят чтением очередного ироничного детектива. Он работал, что весьма удивило бабу Нюру.
В кабинете участкового находилось двое молодых людей. И смотрящая за подъездом сразу их распознала. Это они заходили в нехорошую квартиру. Это у одного из них она видела заячьи уши!
«Что за мода такая у молодёжи? Хвосты бы еще поотращивали. Или уже поотращивали и под висячими штанами не видно?», — ещё подумала бабка.
— Вот! — заявила она следом, вталкивая в кабинет Ангелину.
— Что вот? — не понял Петрович.
— Ещё свидетеля нашла. Надёжного, — добавила Нюра. — Бросай все дела и займись нормальным делом!
— Да что же это такое? — воскликнул участковый. — Не видите, гражданочка? Я тут преступников поймал!
— Никто нас не л-ловил, — возразил один из парней. — М-мы сами пришли. С повинной… или с пуповиной… скажи, Витёк?
— Какая повинная? — поправил напарник, но тут же заставил себя собраться. — Мы — потерпевшая сторона. С заявлением явились!
— А я говорю — вредители! — стоял на своем Афанасий Петрович. — Я вас всех переловлю. Сегодня они фастфуд едят, а завтра Родину продадут. Знамо дело, на завертоны.
— Да никогда я больше этой шаурмы есть не буду. Уши зайца ставлю! — заверил один подозреваемый, что пока не решил брать ли сторону потерпевшего или подозреваемого.
— Рога даю под заклад! — заверил второй, уже определившийся.
Уши у первого подозреваемого сейчас были вполне нормальными, отсутствовали и рога у второго. Но бабу Нюру не проведёшь.
Они!
У неё была идеальная память в школе. Фотографическая. А может даже гигиеническая. То всё — мелочи. Главное, что хоть сейчас в разведку.
«Только фотоаппарат выдайте. На всякий случай», — ещё подумала Нюра.
— Да какие ж это преступники, Петрович? — возмутилась бабка. — Это жертвы, а не преступники. И вот, девочка — тоже свидетель и жертва. Бедняжка. Они её съесть хотели! А каннибализм в наши годы запрещён. Это соевая колбаса не запрещена.
— А в какие-то годы он был разрешен? — уточнил участковый.
Чисто для себя.
— Нет, ну ЖУК, конечно, кровь пьёт, но это ведь другое, — кивнула бабка. — Это своё, привычное. А не их — заграничное. Накатаются по Наталиям, потом привозят пакость заграничную. Каннибализмы всякие. Тьфу, зараза иностранная! Чем только лечится?
— Ешьте и пейте сколько угодно и когда угодно, — процитировала Ангелина.
— Не надо нас есть! — замахал руками один из коллекторов, который недавно мог лишь говорить напарнику, что писать. Так как у самого были копыта вместо пальцев. — Лучше в тюрьму. Там девочки штрафов не требуют. Пени никому платить не нужно. А если и отдавать долги, то на работе и со всей гражданской ответственностью.
— У нас гуманное государство, — успокоил их всех Петрович. — Будет вам всё: тюрьма, суд и штрафы. Вы только не волнуйтесь. А теперь ещё раз и по порядку. Значит так. Вы пришли требовать долг и отравились шаурмой, да?
— Не отравились, а прокляли нас. Прокляли-и. Ы-ы-ы, — завыл несчастный Толян, только припомнив весь спектр ужаса, который пришлось пережить вместе с потерей модных очков от гуся.
— И даже то, что в другом районе на вас уже заведено дело за вымогательство, вас не остановило? — сверился с данными по отделу Петрович. — Так, господа коллекторы?
— Лучше в тюрьму, чем в лося превратиться, — заявил Витёк. — Не хочу опять в лося! Мне ещё в армии «лося» пробивали. Потом татуировку хотел сделать, да забыл. Обазаловка, что ли?
— Ешьте таблетки от похудения и не будет никакой обязаловки, — подтвердила бледная Ангелина, покачиваясь и на стуле.
— Чего вы там на работе едите? — с сомнением спросил участковый. — На шаурму они потом всё списывают. Вы ведь не лось, гражданочка?
— Куда ей в лоси? Она разве что в лани потянет. Это я им был! Я — лось! — заверил «жертва-вредитель».
— А я лося не вижу, — коротко расставил все позиции участковый. — А фантазия так просто не разыгрывается. Таблетки, значит, принимаете? Это хорошо, что признались.
— Какие ещё таблетки? — возмутился Толян. — А почему мне не дали! Ты что, Витя, втихаря сам принимаешь, а с коллегой не делишься? Не по-пацански!
Витя покачал головой, от возмущения не зная что и сказать.
— Или что там вас, допингом кормят? — заявила Нюра. — У-у, вымахали лбами здоровыми. Нет чтобы как все спортсмены на соревнованиях — допинг-пробу пройти в лаборатории, а потом жаловаться. Так нет же, сначала жалуются, а потом анализы сдавать собираются.
— Так мы не сдавали анализы, — заверил Толян бабку. — Нам даже пиццу на работе не выдают.