Адреналин
Шрифт:
Среди тарелок, разделочных досок, ножей и мисок в раковине свалено несколько бокалов для виски. Я смотрю на их стеклянные бока – и тут меня словно током пронзает. Таящаяся где-то на задворках сознания призрачная мысль становится четкой.
Вчера вечером, когда официант Денис в кафе на Маяковской принес нам виски, оплаченные Вадиком, на подносе было три бокала. ТРИ! Не четыре, а три.
Это подсказка! Это то, за что мы можем зацепиться! Вадик до сих пор не знает, что Маша в Москве. Он думает, что она в Риме, ждет от него вестей.
Эта мысль
Значит, несмотря на то, что Вадик вчера засек нас в «Европейском», он видел только меня и Андрея. Машу, даже если и видел, не узнал. Ну, все ясно – мы с Андрюхой слишком сильно мельтешили у Вадима перед глазами, а Маша держалась особняком, близко не подходила. И в метро за ним рванули мы втроем, без Маши.
На ее звонки с римского номера Вадим не отвечает – то есть он по-прежнему недоступен, а если изредка и включает телефон, Маше не перезванивает. Переписка по e-mail – в стадии глубокой заморозки. Значит, все, что нам нужно – инсценировать прилет Маши из Рима. Если Вадим как-то узнает, что Маша в Москве, он не откажется с ней встретиться.
Вопрос лишь в том, как нам найти Вадима. Вчера мы его окончательно спугнули – любой другой на его месте, прихватив чемоданчик с деньгами, следующим же утром свалил бы из города!
Чайник закипает и выключается. Я кладу в чашку пакетик чая, наливаю кипятку, бросаю туда тонкий кружок лимона и, поглощенная своими мыслями, медленно поднимаюсь на второй этаж. Вхожу в гостиную и усаживаюсь с чашкой в кресло у балконной двери, в котором так любил раньше сидеть Вадим. Свет от фонарей, проникающий сквозь белые занавески, делает все предметы, находящиеся в комнате, серо-фиолетовыми.
Мальчишки посапывают во сне. Смешные! Леха с головой замотался в одеяло, словно гусеница, превратившаяся в кокон. Андрей, наоборот, разметал длинные конечности по дивану, закинув одну ногу на спинку, – и одеяло держится только на его животе. Я встаю, натягиваю на Андрюху съехавшее одеяло, смотрю на его по-детски полуоткрытый во сне рот. Ему сейчас – лет пятнадцать, не более. Ему бы за девушками ухаживать или учебой заниматься – а он, выкрасив волосы в зеленый цвет, в компании нескольких придурков играет в шпионов.
А Леха? Занимался бы программированием, тихонько ходил бы в свою контору к девяти пять раз в неделю. А Машка? Уехала бы в Рим, вышла бы замуж за какого-нибудь знойного аборигена, жила бы себе припеваючи… А я? Могла бы спокойно работать в телекомпании, воображать себя телезвездой… Мне-то зачем вся эта развлекуха?
Прав была Вадим, скука – наш бич. И поиски лекарства от скуки завели нас слишком далеко…
Я возвращаюсь в кресло. На самом деле ни фига мы не шпионы. Мы просто кучка дилетантов, которым еще нужно набираться опыта. А мы действовали слишком напористо, открыто и необдуманно. Засветились по полной программе. Если до вчерашней истории и была какая-то надежда отыскать Вадима в Москве – при условии, что он не знает, что мы его ищем, – теперь
Впрочем, о чем это я? Вадим понял, что мы хотим его найти, не вчера в «Европейском» – он понял это в тот день, когда я звонила ему на сотовый и рассказывала, что Савельев жив. Удивляюсь, почему он в тот же день не уехал из Москвы. Куда угодно. Да хоть к родителям в Самару.
В Самару…
В Самару… Что-то смутное всплывает в моей памяти при мысли о Самаре…
Когда Вадим два года назад приехал в Москву, он первое время жил у своего друга в Зеленограде. И после, вплоть до последнего времени – пока мы не начали пропадать на работе круглосуточно, – Вадим с ним общался. Друга зовут Артур. А вот фамилия… Фамилию я не помню.
Если мы найдем этого друга, возможно, он выведет нас на Вадима. К примеру, сообщит адрес и телефон его родителей в Самаре. Или даст нам какую-то иную зацепку… В любом случае, институтская дружба просто так не забывается.
Обрадовавшись своим мыслям, я смеюсь в голос. Потом спохватываюсь – в квартире все спят! Потом я делаю глоток чая, а в моем воображении возникает восхитительная картина: мы находим друга Вадика, тот выводит нас на самого Вадима, Маша при встрече с ним незаметно подкладывает ему в карман или прикрепляет за ремень брюк радиомаячок, и мы в тот же вечер накрываем Вадика, где бы он ни жил.
Радиомаячок! Хорошая штука! К сожалению, всю аппаратуру для акции с Савельевым мы брали напрокат – маячки, бинокли ночного видения, камуфляж, рации, устройства слежения. Такие штуки не продаются в магазине, ими пользуются только спецслужбы, и Аркадьев запросто снабдил нас полным комплектом только в силу своих обширных связей и неограниченного влияния…
Но программа, расшифровывающая сигнал, приходящий на приемное устройство, стояла на Лехином ноутбуке. И если он хотя бы примерно понимает, как вся эта система работает…
Если мы все-таки найдем Вадика, устройство для слежки нам нужно будет позарез!
Я не могу ждать до утра. Я встаю с кресла, присаживаюсь на диван к Лехе и тихонько трясу его за плечо.
– Леш! Лешка!
Тот не просыпается. Так и лежит, укутанный в одеяло, как куль.
– Леха! – трясу я его сильнее.
Наконец Лешка подает признаки жизни.
– Что? – спрашивает он, откидывая одеяло с лица и щурясь спросонья. – Что-то случилось?
– Тсс! Все в порядке! – шепчу я. – Прости! Просто… Мне нужно с тобой посоветоваться!
– Посреди ночи? – смотрит на меня одним глазом Леха.
– Ну… Извини! В общем… Скажи, ты бы мог сделать такие же штуки, как те устройства слежения, что нам давал Аркадьев? Ну ты же работал с программой, хотя бы частично понимаешь, как они устроены…
– А что? Ты хочешь прикрепить маячок к Вадиму?
– Ясное дело, не к тебе же!
– Где ты возьмешь Вадима в три часа ночи? – бормочет Леха.
– В три часа ночи не возьму, а вот попытаться найти его через старого самарского приятеля попробую.