Адреса из прошлого
Шрифт:
Файзингер выглядел удрученным. Он рассеянно кивнул Оливии, ответив на ее приветствие, и снова уставился в свои бумаги.
– Все в порядке? – Он поднял голову и улыбнулся ей впервые за три месяца сдержанных кивков. – Завершили?
– Да! – Оливия улыбнулась. – По-моему, поучилось неплохо.
– А я и не сомневался. – Файзингер явно устал и не проявлял своей привычной агрессии. – Но вы способны на большее.
– Может быть, – согласилась Оливия. – Но только после отпуска.
– Что ж,
– Разумеется, нет! – Оливия пожала плечами. – Да и кому я могла рассказать?
Файзингер молча прошелся по кабинету.
– У меня возникли… – Босс пристально посмотрел на Оливию. – Извините, я полагаю, вам перед отпуском вряд ли нужны мои соображения. Что ж, счастливого пути! – Он пожал ей руку и вернулся на свое место.
Оливия аккуратно прикрыла дверь. Ида, сидевшая за своим столом, приветливо ей улыбнулась. Оливии стало стыдно за те недобрые чувства, которые иногда возникали у нее в отношениях с сослуживцами. В сущности, Ида была неплохой девушкой, секретарша нередко выручала Оливию, покрывала перед шефом ее мелкие грешки. Ей можно было доверять, а то, что эта тридцатилетняя серая мышь порой вела себя не лучшим образом, можно было списать на тяготы жизни, на отсутствие любви. Ида была не замужем и, наверное, уже не имела шансов на исправление этого положения. Хотя кто, кроме Господа Бога, может сказать это с абсолютной уверенностью…
– Едете отдыхать? – Ида с улыбкой смотрела на Оливию. – Как я вам завидую!
– К сожалению, в моем распоряжение только семь дней. А хочется и покупаться, и родителей навестить.
– А они у вас живут неподалеку? – Сегодня Ида была на редкость разговорчива.
– Да, сорок километров от города… На ферме…
– А-а! – скривилась секретарша. – Ненавижу фермы! Вся эта грязь, вонища с полей, коровий навоз, извините за натурализм.
Оливия улыбнулась.
– Я вижу, вам эта обстановка знакома.
– Да уж, у моего дядюшки была ферма, и я там торчала все свое детство! Это ужас!
– А мне нравится! – Оливия посмотрела на часы. – Извините, Ида, но мне пора.
– Да, конечно, не хочу вас задерживать…
На минутку Оливия забежала в кабинет, надо было сбросить на диск фотографии Лайона с семьей. Брат прислал их еще два месяца назад, но Оливия, навещая родителей, всякий раз забывала перекачать фото на диск. И вот теперь, слава богу, вспомнила.
Включив процессор, она сунула диск в дисковод. Монитор засветился, на экране появилась заставка – лесная поляна с брызгами желтеньких цветочков, в правом углу замелькал конвертик – очередное письмо.
Первым делом Оливия глянула на обратный адрес – сердце тут же забилось тревожней и чаще. Это был все тот же таинственный аноним, не желающий оставить ее в покое.
«Майкл Грант не любит тебя».
На
Пришлось все начинать сначала – включать компьютер, искать нужную папку, дожидаться, когда фотографии скачаются на диск. Все это время ее не оставляли мысли об электронном доброжелателе, который упорно выстраивал между нею и Майклом стену взаимного недоверия.
Зачем ему это нужно – вот что беспокоило Оливию. Неужели среди их знакомых есть люди, которых хлебом не корми, только дай возможность поупражняться в интригах?
Наконец фотографии загрузились. Оливия вынула диск и отключила процессор. Все, теперь можно бежать по магазинам. Потом они с Майклом встретятся в «Сабрине», обсудят последние детали и вечером покинут город.
Прощай пыльный, унылый Бейкерсфилд! Здравствуй, горячий Лос-Кабос!
8
Широкие окна выходили прямо на залитый солнцем океан. Оливия стояла у окна, не в силах оторваться от величественного зрелища. Тяжелые волны накатывали друга на друга, словно пытаясь оседлать кипящие гребни. Она ожидала, что океан их встретит более ласково. Служащий отеля, оформлявший их документы, сказал, что дожди в Лос-Кабосе бывают не чаще девяти дней в году. И первый из них выпал на день их приезда. Пока Оливия с Майклом выгружали чемоданы, дождь промочил их до нитки. Но это было еще полбеды – многие опасались, как бы налетевший ураган не оказался предвестником тайфуна, всегда следовавшего за первым днем ненастья.
К счастью, обошлось. Оливия скоро смогла убедиться в этом – небо постепенно прояснялось, купол безмятежной синевы опускался на песчаные берега, закрывая его от непогоды, суеты, ненужных тревог. Но беспокойство, поселившееся в ее сердце накануне отъезда, никак не хотело ее оставить.
Все началось с того, что на выходе из офиса ее поджидал Генри. Как Оливия ни пыталась отвязаться от него, Пирелли требовал, чтобы она его выслушала.
– Хорошо! – согласилась Оливия. – Садись в машину!
Она резко захлопнула за собой дверцу и сжала руль побелевшими от напряжения ладонями.
Пирелли примостился рядом, ей показалось, что от него попахивает спиртным. Неужели Генри дошел до того, что пьет в одиночестве?
– Я слушаю тебя! – сказала она, нажимая на газ.
Он молча смотрел на нее и ехидно улыбался.
– Лив, я хочу тебя!
Она едва не врезалась в бордюр – руль поехал в сторону, Оливия слишком резко сбросила со своего плеча руку Пирелли.
– Или ты спокойно рассказываешь обо всем, что хотел, или сейчас же выметайся из моей машины!