Адская кухня
Шрифт:
Бейли кивнул в сторону окна.
— А зачем вам может понадобиться оружие? Выгляните на улицу, молодой человек. Вы что, видите прерию? Ковбоев? Индейцев? Это не улицы Ларедо [13] .
— Луис, я в этом не совсем уверен.
8
Откуда-то из здания до Пеллэма снова донеслась та же самая песня, настойчивая и громкая. Судя по всему, в хит-парадах рэпа она занимала первую строчку.
«…теперь не будь слепым… открой глаза, и что ты увидишь?»
[13] Ларедо — город на юго-западе штата Техас на границе с Мексикой. В начале XIX века в его окрестностях происходили постоянные стычки с индейцами.
У
Сквозь стену доносилось размеренное буханье песни:
«Это мир белых людей. Это мир белых людей…»
Экран дешевой «Моторолы» моргнул, неохотно оживая, и появилась следующая картинка:
Этти Уилкс Вашингтон сидит уютно устроившись перед видеокамерой. Сначала она хотела, чтобы ее снимали в ее любимом кресле-качалке, антикварном раритете из настоящего дуба, которое Этти подарил ее муж Билли Дойл. Но даже малейшее покачивание отвлекало внимание, и Пеллэм уговорил Этти пересесть в кресло с прямой спинкой. (В юности Пеллэм в качестве младшего ассистента участвовал в съемках «Челюстей» и запомнил, как Спилберг приказал оператору во время натурных съемок намертво закрепить камеру на палубе судна. Однако опытный продюсер мудро предложил снимать эту сцену, держа камеру в руке, — в противном случае по всей стране зрители в самый напряженный момент бросались бы в туалетные комнаты, борясь с приступами морской болезни.)
Поэтому Пеллэм пересадил Этти в мягкое кресло. Он хотел, чтобы она сидела перед окном, на фоне кипящей стройки. В кадре присутствовал и другой раритет: старинное бюро с выдвижной крышкой, заваленное бумагами и письмами. На стене за ним висело с десяток семейных фотографий.
"Ты хочешь, чтобы я рассказала о Билли Дойле, моем муже? Скажу прямо: он был человек необычный. Я таких больше не встречала. Первым делом я расскажу о его внешности. Мой Билли был очень красивый, это я точно говорю. Очень высокий и, как бы это сказать, очень белый. Мы с ним любили гулять по улицам вместе. Билли всегда заставлял меня брать его под руку. И неважно, происходило ли это на окраине в Сан-Хуане, где живут преимущественно одни черные, а они не любят смешанные пары, или в Адской кухне, где большинство белых. Ирландские и итальянские парни тоже не любили смешанные пары. На нас все недовольно пялились. Но Билли всегда шел со мной под руку. И днем, и ночью.
И он всегда ходил вместе со мной в клубы, в которых я пела. Он сидел за столиком, поставив перед собой стаканчик виски, — а Билли любил виски — сидел, единственный белый во всем заведении, и все на него таращились. Но потом на него уже перестали обращать внимание. Я поглядываю со сцены в зал, и вот он сидит, ест свиные рубцы и разговаривает с двумя — тремя посетителями, улыбается мне, хлопает их по плечу и говорит, что я его девушка. А потом через какое-то время я снова смотрю на него и вижу, что он спорит. Я понимала, что он говорит о Билли Холлидее и Бесси Смит[14].
Но вся беда Билли состояла в том, что он так и не нашел себя. А для мужчины это очень плохо. Ничего нет хуже этого — мужчина, не нашедший себя. Иногда ему даже не приходится ничего искать. Иногда мужчина просто попадает куда-то, бросает якорь, а там проходит несколько лет — и он такой, какой есть, и с него этого достаточно. Но Билли постоянно искал. Больше всего на свете он хотел иметь кусочек земли. Что-нибудь свое. В этом-то самое смешное — вот почему мы так и не обзавелись своим домом, потому что Билли все силы тратил на то, чтобы купить дом, небольшой участок земли. Он так хотел этого, что постоянно ввязывался в какие-то махинации. Из-за этого он и попал в тюрьму."
Кинодокументалисты ни в коем случае не должны вмешиваться в происходящее на экране. Но Пеллэм, выключив камеру, удивленно спросил:
— А ваш муж сидел в тюрьме?
Но как раз в этот момент Этти обернулась и встала с кресла. Пеллэм вспомнил, что в дверь неожиданно постучала Флоренс Бессерман, подруга Этти с третьего этажа. Кассета кончилась. Этти так и не закончила рассказ об уголовном прошлом Билли Дойла, и Пеллэм согласился прийти еще раз — как впоследствии выяснилось, в день пожара. Перемотав
— …Si, si [15] , банды у нас есть. Совсем как в кино. У них есть пистолеты, они много пьют, попадают в разные истории, у них есть машины. Бум-бум, такие большие колонки. Ай, такие громкие! Раньше это была банда «западников». Теперь их больше нет. Теперь у нас "Cubano [16] лорды", да, очень большая шайка. У них есть своя база, и им наплевать на то, что об этом знают все. Я вам скажу, где она. На Тридцать девятой, между Девятой и Десятой авеню. О, я их очень боюсь. Не говорите никому ничего из того, что я вам сказала. Пожалуйста!
[15] да (исп.)
[16] кубинские (исп.)
Выключив видеомагнитофон, Пеллэм опустился на колени и изучил содержимое холщовой сумки, в которой было все, что должен иметь дотошный кинодокументалист: профессиональная видеокамера, блок питания, блок аккумуляторов, две чистые кассеты, направленный микрофон с поролоновым чехлом для защиты от посторонних звуков, блокнот, ручки. И самовзводный револьвер «Кольт». В шестизарядном барабане пять патронов 45-го калибра. Деревянная рукоятка поцарапанная и потемневшая от пота.
Пеллэм вспомнил то, что сказала ему на прощание мать, когда в мае прошлого года он уезжал из тихого городка Симмонс, штат Нью-Йорк, в Манхэттен:
— Знаешь, это просто сумасшедший город, этот самый Нью-Йорк. Джонни, держи ухо востро. Мало ли что может случиться.
Пеллэм уже достаточно пожил на этом свете и понимал, что мать была права.
Он шел на запад по раскаленному асфальту Тридцать девятой улицы. На ступенях крыльца сидела полная женщина с длинной темно-коричневой сигаретой, качавшая старую, обшарпанную коляску. Женщина читала газету на испанском языке.
— Buenos dias, [17] — поздоровался Пеллэм.
[17] добрый день (исп.)
— Buenas tardes [18] .
Женщина подозрительно осмотрела Пеллэма с ног до головы, задержав взгляд на джинсах, черной куртке и белой футболке.
— Не могли бы вы мне помочь?
Подняв голову, женщина сделала глубокий вдох, словно затягиваясь.
— Я снимаю фильм об Адской кухне. — Пеллэм показал сумку с видеокамерой.
— О местных бандах.
— Aqui [19] никаких банд.
— Ну, я имел в виду группы молодых людей. Подростков. Я употребил не то слово.
[18] добрый вечер (исп.)
[19] здесь (исп.)
— Faltan [20] банд.
— Мне говорили про «Кубинских лордов».
— Es un club [21] .
— Клуб. А где он собирается? У этого клуба есть un apartmento? [22] Я слышал, оно здесь, на этой улице.
— Buenos muchachos. [23] У нас ничего плохого не бывает. Ребята за этим следят.
— Я бы хотел с ними поговорить.
— Никто сюда не ходит, никто нас не беспокоит. Они хорошие hombres [24] .
[20] никаких банд нет (исп.)
[21] это клуб (исп.)
[22] помещение (исп.)
[23] хорошие ребята (исп.)
[24] люди (исп.)