Адская рулетка
Шрифт:
Ребята посомневались, но уехали. А мы пошли в ресторан. Там два зала было… Красивых таких, больших, расписных. В одном Игорь со своей конторой и приглашенными должен был отмечать пятилетие фирмы, а другой еще пустовал. Время-то детское, пяти часов не проникало. Официально у них все в 17.30 стартовало, народ еще не собрался. Игорек нам быстренько организовал малый столик в стороне от большого банкетного, где мы и квакнули по маленькой. Для разминки, так сказать. В этом заведении, помнится, нас все время на спортивную терминологию тянуло. Должно быть, название «Олимпиец» сказывалось.
До начала главного сабантуя оставалось еще минут десять, а мы уже разогрелись и решили выйти на площадку перед зданием, свежим воздухом подышать. Там лесок неподалеку, осенней природой веяло… Покурили. Игорь вышел, оказывается, по делу: какого-то важного друга надо было лично встретить.
Откуда эти трое вынырнули? Был бы трезвый, наверняка углядел бы пораньше. Должно быть, они как-то тихо из-за столба вышли — у входа столбы такие угловатые — или из-за угла. Там два выступа у здания, в плане — как коротконогая буква П. В общем, проморгал я их. Проморгал от расслабухи, а не от их жуткого профессионализма.
Но кое-что у них вышло клево. Сам подход отлично вышел, это прежде всего.
Конечно, они у меня не закурить спросили. И не стали орать: «Э, братан, пди сда!» Никакой приблатненности не просвечивало, ни в словах, ни во внешнем виде. А вот службой от них пахло, причем неприметность этих мужиков и просчитанность скорости перемещений — не дергаясь, но быстро — явно тянула на комитетскую. Сразу заблокировали, отжали, отодвинули от тех направлений, с которых меня могли бы увидеть ненужные для них люди. Четко, как в кино, блин!
Поэтому, когда один из них спокойным служебным голосом спросил: «Гражданин Баринов Дмитрий Сергеевич?» — моя подтуманенная хмельком голова не нашла ничего лучше, как дать языку приказ ответить: «Да, а в чем дело?» Мужик достал ксивку, даже открыл, по-моему, на пару секунд и вежливо представился: «Майор Агафонов, Федеральная служба безопасности. Прошу пройти с нами к машине».
Ей-богу, я не то чтобы дернуться, подумать о сопротивлении не успел, как они меня крепко взяли за локти — не заламывая, между прочим! — и легким полубегом поднесли к машине, за рулем которой сидел четвертый. Браслетки надели только в автомобиле, когда посадили в серединку на заднее сиденье. Черные очки на глаза — ничего не вижу. И ходу!
Повертелись-повертелись — раза четыре меняли направление движения — и погнали по какой-то солидной дороге. Скорее всего по Ленинградке в сторону от Москвы. Но это я потом усек, потому что воздух стал меньше бензином пахнуть. Но даже тогда, когда я понял, что меня не на Лубянку и не в Лефортово везут, у меня еще сомнений не появилось. Я четко знал, что ФСБ меня продержит ровно столько, сколько потребуется Чуду-юду, чтоб долететь до Москвы и навести все нужные справки, а потом еще какое-то время, по его личному усмотрению. Максимум — трое-четверо суток. Такие случаи бывали в прошлом, когда старые друзья хотели напомнить Сергею Сергеевичу о своем существовании, пригласить его к сотрудничеству, напомнить о том, что Христос и товарищи по партии завещали делиться… При всех тогдашних задержаниях меня пристраивали в какое-нибудь комфортное помещение, где находились тихие и интеллигентные люди, как правило — профессиональные подсадные, которые без особого успеха пытались узнать что-нибудь лишнее. Должно быть, раньше их куратором была «пятерка». Что-то уж очень часто они заводились на политические темы. Но нынче, при полной и беспардонной свободе слова, самая лихая раскрутка на эту тему годилась только на то, чтоб задницу подтереть. Даже если эта раскрутка упиралась каким-то концом аж в подготовку насильственного свержения нынешней власти, оскорбление чести и достоинства Президента (говорят, целая куча юристов и филологов заседала, чтоб определить, какими словами можно выражаться по его адресу, а какими нельзя) или разжигание национальной розни, доказать, что гражданин не просто высказывал свою точку зрения, а имел в виду конкретные деяния, не смог бы ни один прокурор.
Но весь опыт прошлого оказался по фигу. Меня привезли в какой-то явно не привилегированный зачуханный дачный поселок, на какую-то покосившуюся дачку, где наскоро обыскали, изъяв все содержимое карманов. После этого попросту сунули в подпол, провонявший плесенью и крысами. Ничего не объяснив и не задав ни одного вопроса.
ЧЕМ ПОРАДУЕШЬ, ХОЗЯИН?
Размышляя над печальными последствиями собственной дури и недальновидности, я не заметил, как прошло несколько часов и световая
— плохие советчики в серьезных делах. Появились более спокойные и трезвые мысли. Правда, ничего утешительного в них не было. Наоборот, чем дольше я сидел, тем больше сомневался в том, что угодил к ФСБ. Ведь если они хотели выдернуть что-то из меня, то должны были уже начать разговор. Конечно, для улучшения эмоционального настроя, может, мне и следовало посидеть в гостях у крыс, но не столько же времени, в конце концов?! Кроме того, если чекисты затеяли какую-то маленькую игру в бадминтон, где мне отводится роль воланчика, то пора набирать очки, пока на поле не вышел Чудо-юдо. То есть нажимать, допрашивать, капать на мозги. Интенсивнее разрабатывать, одним словом. А они тянут, будто позабыли, что сцапали меня средь бела дня и в людном месте. Даже Игорь или Лосенок могли видеть, как меня увозили. Вмешаться, правда, не смогли, но наверняка имели возможность запомнить машину, ее номер и, частично, рожи похитителей. А также сообщить «службе быта» ЦТМО. Неизвестно, достаточно ли хвостиков попадет в ее руки, но в том, что Чудо-юдо начнет искать меня не с пустого места, можно не сомневаться. При его-то связях в конторе он очень быстро все узнает. Само собой разумеется, если тут, в Москве, за два года не слишком многое изменилось.
То, что меня не заперли в Лефортове, а утащили хрен знает куда, сомневаться в фээсбэшном «следе» не заставляло. В любом официальном заведении такого рода Чудо-юдо нашел бы меня через четверть часа. Городские конспиративные «точки» он «прозванивал» бы гораздо дольше, а загородные — не менее двух суток. Поэтому товарищи чекисты, учитывая эти обстоятельства, и решили утащить меня в такое место, которое ни по каким конторским ведомостям не проходит. Это не могло дать гарантии, что товарищ Баринов-старший туда не доберется, но давало более солидный запас времени.
Но если ты хотел выиграть время, на хрена его теперь тянуть? Вот это и смущало. Кроме того, я вдруг подумал: а с чего это ФСБ надумала хватать меня в «Олимпийце»?
Отрешившись от всяких самобичевательных рассуждений по поводу дури и расслабухи, проявленных мной перед похищением, я стал не спеша прокручивать память в обратную сторону. И вот тут-то допер своим скудным умишком, что ни
ФСБ, и никакая другая казенная контора здесь ни при чем. Начнем с того, что проще всего было меня прибрать, не выпуская из аэропорта. Придраться к паспорту, отвести в какое-нибудь помещение с двумя дверцами, в одну ввести, предложив сопровождающим лицам немного подождать, а через другую вывести и, скоренько усадив в машину, доставить куда следует. Однако мне дали возможность отправиться в «Олимпиец», хотя туда я вполне мог и не поехать. Прижать где-нибудь на дороге тоже было удобнее, чем хватать на площадке, где было не меньше полудесятка свидетелей. Тем более что мы могли бы и не выходить на перекур, во всяком случае, загодя планировать захват на такой момент, при двух перечисленных возможностях взять меня в более удобной обстановке, никто бы не стал. Даже в том гипотетическом случае, если бы Игорь Чебаков и Лосенок вдруг заделались гнусными суками и специально заманили меня в «Олимпиец», чтобы подставить операм.
Такая идейка меня сгоряча кусанула. Лосенка я, конечно, зря приплел, слишком уж надежный мужичок. Да и не дурак, хорошо понимает, что, подставив меня, заполучит для себя и своего семейства массу неприятностей. Он и сейчас-то небось боится, что его Чудо-юдо в измене заподозрит. К тому же Лосенок повез меня в «Олимпиец» только после моих уговоров.
Игорь вызывал больше подозрений. Хоть и стоял под крышей Чуда-юда, за ним водилась любовь к самодеятельности. Пожалуй, не меньшая, чем у моего братца Мишки. Пользовался, поросенок, тем, что его сестры были самыми толковыми и усердными сотрудницами Сергея Сергеевича. При определенных благоприятных обстоятельствах — это было личное мнение самого Чуда-юда! — он мог «сойти с рельсов» и пойти на подлянку. Вообще-то в наших кругах такая характеристика равна приговору к вышке. Любого другого, не дожидаясь, когда готовность к заподлянке выльется в конкретное деяние, от греха подальше вывели бы из дела. Пожалуй, даже через кочегарку. Но желание не огорчать невесток способствовало тому, что Чудо-юдо продолжал курировать Чебакова, милостиво позволяя ему жить под плотным и неусыпным контролем.