Адская война
Шрифт:
Негритянка оказалась худенькой, черной, как смоль, девушкой лет 15 с виду. Она подошла к нам, сделала реверанс, затем неожиданно сдернула со своей головы тюрбан вместе с шевелюрой густых курчавых волос, оказавшихся париком. Мы узнали Вами. Он приложил палец к губам, давая понять, что не следует привлекать внимание часового.
— Откуда, дружище? — спросил Марсель.
— Из Филадельфии.
— Что ты там делал?
— Придумывал план бегства.
— Ну, и что же?
— Ну, и бежим!
— Когда?
— Сегодня.
— Банзай! Но как
— Через дверь.
— А часовой?
Японец вытащил из-за пазухи кинжал.
— Нет, Вами, — сказал я, — я не хочу убивать этого беднягу.
— Вы предпочитаете, чтобы он застрелил вас?
— Нас трое, мы можем его связать.
— Стоит ему крикнуть — не говорю уже выстрелить — и мы пропали. Как вы им овладеете без шума? А всадить кинжал я сумею прежде, чем он рот разинет.
Марсель принял сторону Вами.
— Надо быть последовательным, — сказал он. — На войне приходится действовать военными средствами. А мы военнопленные… Или добудем свободу, уничтожив врага, или… или давайте спать ложиться.
Я колебался. Но видя, что спор грозил затянуться, Вами, с какой-то странной усмешкой сказал:
— Раз вы этого хотите, командир, я даю слово, что не стану прибегать к этой игрушке… Но идемте немедленно, если вы мне доверяете. Подробности узнаете после.
Мы живо собрались, и немного погодя все трое спускались к выходу. Было без двадцати девять и я рассчитывал, что часовой пропустит нас беспрепятственно, так как возвращаться домой мы были обязаны к девяти часам, и, следовательно, двадцать минут были в нашем распоряжении. Но он загородил нам дорогу. Мы тщетно спорили, настаивали, наконец предложили ему золотой — но это окончательно испортило дело. Он заявил, что позовет людей и уже открыл рот, намереваясь крикнуть…
В эту минуту произошла ужасная сцена, которая подействовала на меня сильнее всех виденных и пережитых до сих пор ужасов — хоть и немало я их видел!
Верный своему слову. Вами не пустил в ход кинжал. Он, как волк, ринулся на грудь негру-солдату и впился зубами в его горло. Несчастный захрипел, выронил ружье, судорожно дернул руками, пытаясь схватить врага, пошатнулся и грохнулся навзничь. Спустя несколько секунд Вами поднялся и выплюнул кровь.
— Идем, — шепнул он нам. — Мы потеряли время из-за этого болвана.
Мы торопливо вышли из садика, прошли две-три улицы, пустынные в этот час в этой части города, и увидели автомобиль странной формы, напоминавшей лодку. Им управляли двое негров, о которых Вами сказал нам кратко: — Это свои. — Мы уселись, и вскоре город остался далеко позади нас.
Ночь была лунная, легкий туман вился над прибрежьем, автомобиль быстро мчался по гладкой дороге, а передо мною неотступно стояла жестокая картина: Вами, перекусывающий своими белыми зубами горло негра и выплевывающий струю крови…
Я был так подавлен, что не спрашивал, куда мчит нас черный шофер. Мне казалось, что наше предприятие осуждено на неудачу. Какое-то равнодушие овладело мною; смерть
Марсель тоже был в угнетенном настроении. Мы молчали, погруженные в свои мысли, когда неожиданно пушечный выстрел заставил нас встрепенуться.
— Уже! — сказал Марсель, взглянув на меня с тревогой.
— Да, скоро хватились, — пробормотал я. Мы не сомневались, что, это был сигнал тревоги по поводу нашего бегства.
Было уже близко к полуночи. Часа полтора еще мы мчались, не замечая признаков погони. Но когда наш автомобиль несся вдоль железной дороги из Чарльстона в Саванну, мы заметили далеко позади поезд, шедший из Чарльстона. Один из его прожекторов освещал путь, двое других обыскивали своими пучками света местность по сторонам от дороги.
— Это за нами, — сказал Марсель. — Нас ищут… Автомобиль пробежал еще несколько сотен метров и остановился. Вами соскочил с него.
— Я сейчас вернусь, — кинул он нам на бегу. И исчез в темноте. Минуту спустя послышался глухой стон; затем я увидел, что закрытый до сих пор семафор подает какой-то сигнал поезду; еще минута — и Вами уже вскакивал в автомобиль, который помчался вперед.
— Я дал сигнал поезду остановиться, — сказал Вами. — Если мы выиграем хоть десять минут, то успеем уйти. Лишь бы добраться до реки…
Мне было не по себе. Я догадывался, что означал слышанный нами стон. Марсель тоже хмурился.
— О чем вы думаете? — спросил я.
— О том же, о чем и вы, — ответил он. Я не выдержал и обратился к Вами.
— А как же сторож при семафоре?
Японец выразительно провел рукой по горлу и показал нам рукоятку кинжала.
Итак, уже второе убийство!
Вами заметил, что на меня неприятно подействовал его ответ.
— Если мы хотим уйти от янки, нам нельзя терять ни секунды, — сказал он. — Мы будем жалеть врага потом, командир, когда уйдем от расстрела или виселицы, а теперь приходится с ним расправляться. Потому что ведь если нас захватят, то не пожалеют. Это война. Вы сами будете довольны, что ушли из плена…
Я ничего не ответил. Да и что мог я сказать? Мы были уже недалеко от реки, когда грохот поезда снова долетел до нашего слуха.
— Нагоняют! — сказал Марсель. — Живее, Вами!
Если у нас еще оставалось сомнение насчет намерений поезда, то залп двух автоматических митральез рассеял его. По нам стреляли. Однако три последовательных залпа не причинили нам вреда. Трудно было прицелиться, когда и мишень и орудия мчались со скоростью сотни километров в час. Вот мы на берегу реки — но где же судно, лодка, шлюпка? Нам изменили, никто не ждет нас, мы пропали!
Автомобиль влетел в воду и через секунду превратился в моторную лодку, уносившую нас от преследователей-американцев...