Адский договор: Переиграть Петра 1
Шрифт:
Парень, как-то в «пол уха» слышал, что Аленка про него своему отцу рассказывала. Нужно сказать прямо: фантазии девицы можно было позавидовать. Дмитрий в ее рассказе представал настоящим героем — отчаянным, храбрым, безрассудным и, конечно, молодым. Выходило, что парень обязательно был знатного происхождения, в огне спасал кого-то из близких. Мол, такого человека они просто обязаны были выходить и поставить на ноги.
Аленка, как кошка влюбилась в него, правда, сама не понимая этого. В любую свободную минутку старалась оказаться где-то рядом с его комнатой. Застынет в каком-нибудь
Парень же такому вниманию был не особо рад. Скажем больше: старался сторониться Аленки. Не дурак, понимал, что совсем не в его интересах «подкатывать» к боярской дочке. Сейчас за такое мигом отрежут все, что торчит, и скормят отрезанное собакам. Гормоны же унять можно и другим способом: служанки и горничные только и ждут, чтобы на них внимание обратили. Только глазом подмигни, сразу же прибегут. Такое время, такие нравы.
Вторая проблема и, вовсе, курьезной была! Как-то вечером Дмитрий почувствовал, что пьянеть на глазах начал. С каждой секундой его шатало все больше и больше, глаза в кучку собирались и ноги подкашивались. Хотелось свалится на ложе и отрубиться.
— Б…ь, как? Только что же ни в одном глазу был! Ни капли во рту не было! Откуда, вашу мать? — язык его еще слушался, хотя некоторые слова давались ему с особым трудом. Шатаясь, Дмитрий передвигался вдоль стены, осторожно ставя ногу на освободившееся место. — Ого-го, накрывает капитально! Как же это так случилось?
Позже, когда парень протрезвел, и смог нормального соображать, до него дошло вся соль ситуации.
— Я же, мать его, настоящий самогонный аппарат в ботах! Сатана, падла, ты что делаешь?! Какого хрена во мне спирт появляется?! Я что теперь — вечно пьяный и молодой?
Реальная «дичь» получалась! Способность превращать воду в спиртосодержащую жидкость снова вела себя так, как ей хотелось! Подумать только — обычная вода в его желудке стала алкоголем! Поэтому его неожиданно и скрутило!
— Как же все это некстати. Мне что теперь, все время настороже быть?! Может и воду, вообще, не пить?! — естественно, все эти вопросы остались без ответов. Дьявол, скотина, был явно не склонен к общению. Наделал дел, а тут разгребай за ним. — Лучше бы ничего и не дарил! Такая способность еще и боком выйдет…
Склоняя Дьявола по всякому, Дмитрий вдруг подумал об одной вещи, которая тут же ему подняла настроение.
— … Ха-ха-ха-ха! Я, дурак, всякие военные прибамбасы ищу, придумываю! Я сам, как оружие! Огнедышащий, б…ь, дракон! Со всех щелей могу зажигательной смесью плевать — спереди и сзади, сверху и снизу! Змей Горыныч, б…ь! Я ходячая тяжелая огнеметная система «Буратина»! Всегда готов к бою! Штаны снял, и пол войска сжег! Ха-ха-ха!
Он только представил, как со спущенными штанами выходит к вражескому войску, и его тут же скрутило от дикого хохота. Дичайшая картина выходила! Настоящий сюрреализм! Двумя руками держит инструмент, из которого в сторону противника хлещет струя огня!
Ржал так, что на пол упал и кататься по нему начал. От шума в светлицу тут же вбежал кто-то из дворни — то ли дворовая девка, то ли бабка-кормилица. Увидела
— Ой, падучая! Падучая! Матушки! Падучила замучила! — кричала женщина, выбегая из светлицы. Топот поднялся, стук по полу и ступенькам. Какие-то люди стали бегать туда и сюда. — Ой, мамочки! Падучая!
Через пару минут в светлицу влетела Аленка с выпученными глазами. Смотрит на парня, как телок на мамку. Того даже дрожь пробрала.
— Ой! Так юродивый же он! — та женщина все никак успокоиться не могла. Руками махала, глазами сверкала. — Гляньте, юродивый!
Вот так, Дмитрий еще стал и юродивым. Почетно, конечно. Ведь, юродивый — это не «местный дурачок», а человек «не от мира сего», близкий к Богу. Такого человека никто не трогал. Бояре, и даже сам царь, опасались трогать юродивых, как находящихся под защитой Господа. Говорят, даже сам царя Иван, прозванный Грозным, не связывался с теми, кто был отмечен Господом.
Дмитрий даже слова против сказать не успел, как этот слух о молодом юродивом начал жить своей жизнью. Аленка, дуреха, свою лепту тоже внесла. Своей кормилице рассказала «по секрету», что их гость пару дней назад кровавыми слезами плакал. Мол, демоны его душу рвали, а он с ними боролся. Кормилица, слушала все это, охала и ахала. После сама пошла про то рассказывать: сначала шепнула поварихе, потом ткачихе, затем богомольным бабкам у церкви. Вскоре, в дом Нарышкиных повадились гости ходить, чтобы на юродивого мальца хоть одним глазком поглядеть. Приходят, встанут у приоткрытой двери и смотрят на него воловьими глазами. Одна дура-бабка, вообще, медяки ему совать в руку начала. Помолись, говорит, за меня Господу. И смех, и грех…
— … Интересно получается, — после одной такой встречи разговаривал Дмитрий сам собой, обдумывая происходящее. — Ведь даже не думал, что так могло получиться. Охренеть! Красота! Я же теперь в авторитете у всякого богомольного люда… Может мне для поддержания имиджа полусвятого воду в красное вино превратить, как Христос? И после начать пророчить — про крымчаков, про поход? — пришла ему в голову очередная мысль. Но после недолгого размышления, он оставил эту мысль. — Чего это я? Нельзя так светиться. Не дай Бог, за какого-нибудь колдуна примут. На костре, б…ь, сожгут… Тут нужно в оба глядеть, чтобы впросак не попасть.
Однако, образ юродивого и божьего человека, за которого его теперь начали принимать, ему все же помог. Дмитрий, когда начал на ноги вставать, смог по всему поместью свободно ходить. Никто ему слова против даже сказать не решался. Ходил, куда хотел: в амбары залазил, в хозяйскую часовенку захаживал, около конюшни отирался.
Парень, видя такое к нему отношение, еще больше «туману напускал». Делал особенно загадочное лицо, когда по двору ходил. Увидев какого-нибудь слугу или горничную девку, тут же начинал руками махать, словно кого-то от себя отгонял. Руками машет, а сам в этот момент что-то невнятное бормочет — обычно какую-нибудь «галимую» попсу. Заметил, что самое жуткое впечатление на дворню производили почему-то песни Киркорова.